Читать «Хранительница книг из Аушвица» онлайн - страница 155

Шмулевский переживает сильнейший стресс, но слова его, возможно, оттого что были отшлифованы десятками повторений за долгую бессонную ночь, абсолютно четки:

— Если чехи восстанут, если окажут сопротивление и будут драться, в одиночестве они не останутся. Сотни, может, тысячи наших людей встанут рядом с ними, и при хотя бы крупице удачи дело может выгореть. Пойди и скажи им об этом. Скажи, что терять им нечего: сражаться либо умереть, третьего не дано. Но без того, кто возглавит восстание, шанса на успех — ни малейшего.

Видя замешательство на лице регистратора, Шмулевский разъясняет, что в лагере действует по меньшей мере полдюжины различных политических организаций: коммунисты, социалисты, сионисты, антисионисты, социал-демократы, чешские националисты... Если одна из этих групп проявит инициативу, сразу же возникнут дискуссии, несогласие и столкновение с другими группировками, что сделает невозможным всеобщее восстание. Поэтому нужен кто-то, кто пользуется уважением большинства. Кто-то очень храбрый, кто не станет колебаться, чей призыв услышат и за кем пойдут люди.

— Но есть ли такой человек? — недоверчиво вопрошает Розенберг.

— Хирш.

Регистратор, медленно осознавая весь масштаб грядущих событий, согласно кивает.

—Ты должен поговорить с ним, рассказать о сложившейся ситуации и убедить возглавить восстание. Время выходит, Руди. На кон поставлено многое. Хирш должен подняться и сделать так, чтобы поднялись все.

Восстание... Само слово — зовущее, величественное, достойное страницы в истории. Слово, которое, однако, меркнет, как только Руди поднимает глаза и оглядывается вокруг: мужчины, женщины, дети — в лохмотьях, безоружные, истощенные, против установленных на смотровых вышках пулеметов, против солдат-профессионалов с оружием в руках, против выдрессированных собак, против бронированных машин. Шмулевский все это знает; знает, что погибнут многие, возможно, что и все... но это сможет пробить брешь и дать шанс кому-то — единицам, может, десяткам или даже сотням — выбраться из лагеря в лес и бежать.

Быть может, беспорядки распространятся, и восставшим удастся вывести из строя жизненно необходимые для существования концлагеря сооружения. Тогда они смогли бы остановить, хотя бы на короткое время, машину смерти и спасти жизнь многим узникам. Но может случиться и так, что восставшие не добьются ничего, кроме пулеметной очереди в грудь. Слишком много неизвестных перед твердой уверенностью в сокрушительной силе СС, но Шмулевский несколько раз повторяет одно и то же:

— Скажи ему об этом, Руди. Скажи, что терять ему нечего.

Когда Руди Розенберг возвращается в карантинную зону, у него уже нет сомнений: смертный приговор этих людей подписан, но они еще могут побороться за свою жизнь и судьбу. Ключ от нее Фреди Хирш носит на своей груди — тот самый маленький серебристый свисток. Звук свистка станет сигналом к едингласному яростному восстанию трех тысяч человеческих душ.

По дороге назад Руди думает об Алисе. До сих пор он действовал так, как будто бы Алиса не была частью сентябрьского контингента, приговоренного к смерти, как будто бы это не имело к ней никакого отношения. Девушка — одна из приговоренных, но Руди еще и еще раз повторяет себе, что нет, что не может такого быть, чтобы красота и юность Алисы, ее чудное тело и этот взгляд газели через несколько часов стали неподвижной мертвой плотью. Этого не может быть, твердит он сам себе, это против всех законов природы. Как только кто-то может захотеть, чтобы умерло такое божье творение, как Алиса? У него это в голове не укладывается. Руди ускоряет шаг и одновременно сжимает кулаки от гнева, который превращает его отчаяние в ярость. Он снова и снова говорит себе: нет и еще раз нет, не совладают они с ее юностью.