Читать «Хранительница книг из Аушвица» онлайн - страница 111

— Менгеле следит за всеми.

— Он сказал, что положит меня на стол для вскрытий и выпотрошит.

— Вскрытия он обожает, просто наслаждается процессом. — После этих слов воцаряется неловкое молчание.

— Вы ведь отстраните меня от библиотеки, так? Понятно, что для моего же блага...

— Ты больше не хочешь этим заниматься?

Глаза Фреди блестят. В нем вдруг загорается та лампочка, которая, по его же словам, есть внутри каждого. И в Дите зажигается ее собственная, ведь электричество Фреди заразительно.

— Об этом и речи быть не может!

Фреди Хирш кивает, словно говоря: «Я так и думал».

— В таком случае ты останешься в должности библиотекаря. Конечно, это рискованно, но ведь мы на войне, хотя здесь об этом некоторые уже подзабыли. Мы солдаты, Эдита. Не верь этим воронам, которые утверждают, что мы в тылу, и опускают руки. Это неправда. Идет война, и у каждого из нас своя собственная передовая. Здесь — наша, и мы должны сражаться до конца.

— А как насчет Менгеле?

— Хорошему солдату нужно соблюдать осторожность. С Менгеле нам следует быть очень осмотрительными, никто и никогда не может знать, что у него на уме. Порой он тебе улыбается и даже кажется, что с симпатией, но через мгновение снова серьезен, и в его взгляде проступает такой холод, что промораживает тебя насквозь. Если бы его подозрение относительно тебя было сколько-нибудь обоснованным, тебя бы уже в живых не было. Но что он там себе думает, никогда не знаешь. Так что будет гораздо лучше, если он тебя и не увидит, и не услышит, и запаха твоего не почует. Ты должна избегать какого бы то ни было контакта с ним. Видишь, что он идет по одной стороне улицы, — переходи на другую. Идет навстречу — незаметно отвернись. Лучше бы он вообще забыл о твоем существовании.

— Я постараюсь.

— Хорошо. Значит, решили.

— Фреди... Спасибо!

— Я прошу тебя остаться на первой линии огня, рискуя жизнью, а ты мне за это спасибо говоришь?

На самом деле она хотела сказать другое: мне очень жаль, что я в тебе сомневалась.

Но не знает, как это можно выразить.

— Ну, я хотела поблагодарить за то, что вы здесь.

Хирш улыбается.

— За это благодарить не нужно. Я там, где должен быть.

Дита выходит на улицу. Снег покрыл землю, и заснеженный Биркенау кажется менее жутким и более сонным. Очень холодно, но порой холод на улице имеет преимущества перед горячечными спорами в бараках.

Навстречу ей попадается Габриэль, чемпион по получению замечаний и наказаний от учителей, неистовый рыжий пацан десяти лет, одетый в слишком широкие для него брюки, подвязанные веревкой, и такую же, на несколько размеров больше, чем нужно, рубашку, густо покрытую грязными пятнами. Он возглавляет команду полудюжины мальчишек примерно одного с ним возраста.

 «Он что-то задумал, и вряд ли это что-то хорошее», — размышляет про себя Дита.

За ними, отстав на несколько метров, идут, взявшись за руки, несколько мальчиков четырех-пяти лет. Одежка на них старенькая, личики грязные, а глаза, наоборот, снежно-белые, как только что выпавший снег.

Габриэль — один из идолов ребятни в блоке 31 по причине своей раскованности и неистощимости воображения в деле придумывания всяческих шалостей. Дите уже не раз случалось наблюдать, как малышня садится ему на хвост, когда предчувствует одну из его фирменных выходок. Не далее как этим утром, например, он выпустил кузнечика на голову одной невзрачной девочки по имени Мария Ковач, и ее истеричные вопли парализовали весь барак. Да и сам Габриэль остолбенел перед неистовством реакции девочки, в припадке ярости подскочившей к нему и залепившей такую звонкую пощечину, что у него чуть веснушки с лица не посыпались. В полном соответствии с навеянным Талмудом отношением к справедливости учитель Габриэля рассудил, что возмездие свершилось, и урок возобновился без какого бы то ни было дополнительного наказания для мальчика, кроме уж понесенного им от карающей девчачьей руки.