Читать «Три дня одной весны» онлайн - страница 274
Саттор Турсунович Турсун
— Не продам я тебе домбру, сынок.
Курчавый понял, что разговор закончен, и включил магнитофон на полную мощность.
Старик с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.
— Двенадцать, согласен? — не уходил Рыжеволосый.
Старик молчал.
— Ладно, вот тебе пятнадцать.
Старик сделал вид, что не расслышал.
— Больше пятнадцати не стоит. Соглашайся.
При этих словах юноша с печальными глазами вручил свою авоську Курчавому и обратился к старику:
— У меня нет денег, отец, но если разрешишь… попробую сыграть. — Он наклонился за домброй и сказал, явно обращаясь к Рыжеволосому: — Ну что ж, проверим, в домбрах ли дело.
Рыжеволосый смолчал, а Курчавый, с любопытством оглядев юношу, выключил магнитофон.
Старик равнодушно ждал: «Посмотрим, на что этот способен».
Минуты две юноша настраивал домбру, потом на какое-то мгновение замер и коснулся струн. Раздались нежные звуки. В тот же миг старик почувствовал, как по жилам его растекается приятное тепло.
Что это за музыка? Слышал ли он ее раньше?
Мелодия зазвучала громче, с каждой секундой набирая силу. Старику показалось, что она подняла его высоко-высоко и понесла вдаль, к зеленым лугам, в степь, красную от распустившихся маков. Ему почудилось, что он пашет в этой степи без устали, как в далекой молодости, и никак не может насладиться теплым ароматом разбуженной земли. Потом музыка подняла его еще выше — к самым высоким горным вершинам — и там, на облаках, белоснежных как парное молоко, стала убаюкивать, навевая сладостный сон…
Рядом с юношей выросла небольшая толпа. Люди стояли, плотно прижавшись друг к другу, покачивали головами в такт музыке. Рыжеволосый и Курчавый смотрели на домбриста с восхищением. Выглянуло и солнце, как будто игра юноши помогла ему прорваться сквозь плотную завесу облаков.
«Пусть руки его не знают хвори. Играет, как Саидакрам…»
Старик поднялся на ноги. Глаза у него светились. Юноша доиграл мелодию до конца, бережно положил домбру и взглянул на старика. Тот протянул ему другую домбру.
— Пусть век твой продлится, сынок!
Юноша без слов взял ее.
…Жалобное пение домбры пронеслось над базаром. Многие торговцы оставили свои товары и поспешили на ее звуки. Казалось, какая-то неведомая сила влекла их к тому месту, где играл юноша.
«Нет, он сильнее моего Саидакрама», — думал старик, вслушиваясь в печальное звучание струн.
Солнце снова скрылось за низкими тяжелыми тучами. Усилившийся ветер принес с дальних вершин запах снегов.
Толпа вокруг юноши росла с каждой минутой.
Старик смотрел поверх голов, и ему казалось, что это не тучи заволокли небо, а бескрайняя суровая пустыня повисла над городом, а по ней, не разбирая дороги, бредет изможденный юноша с печальным взором и длинными слипшимися на лбу волосами. Один во всей пустыне, выбившийся из сил, он падал, поднимался и упрямо шел вперед, словно вдали ждала его родина, отец, мать, любимая… Он знал, что ему не дойти, но продолжал двигаться, посылая проклятия ветру и пыли, застилающей взор.
