Читать «Три дня одной весны» онлайн - страница 259

Шагая в ногу с конем, Шариф не сводил глаз с Сангин Рамазона и, будто что-то вспоминая, беспрерывно улыбался.

— Как твой зять? Что-то его не видать.

— Он любит мою тетю, не отходит от нее ни на шаг.

Сангин Рамазон засмеялся и, весело ответив на приветствие прохожего, приосанился. (Пусть знают, я беспощаден к плохим, а с хорошими — хорош; я не злой, не скупой и не завистливый, захочу, нисколько не брезгуя, помогу даже безумцу…) И спросил:

— А ты кого любишь?

— Не знаю, дядя. Наверное, дочь Амонбека… — Шариф на минуту задумался, потом вдруг сказал: — Вы не знаете, когда я женюсь?

— Не беспокойся, когда-нибудь поправишься и жену найдешь…

— Как женюсь, — взахлеб перебил Шариф, — тут же приглашу маму, чтобы невеста без нее не скучала.

— Откуда пригласишь?

— Как откуда? С кладбища…

Сангин Рамазон устыдился своего неуместного вопроса (рехнулся, старый хрыч!) и сжал губы. На Шарифа он больше не смотрел.

Когда приблизились к воротам старухи Гульсум, осторожно переложил бурдюк на плечи Шарифа и ослабил поводья. Скакун сразу почувствовал себя вольготно и перешел на рысь.

— Вы тоже придете на мою свадьбу? — закричал Шариф вслед на всю улицу.

— Приду, — на миг обернулся Сангин Рамазон. — Непременно!

Конь быстро домчался до развилки дорог, однако на этот раз хозяин вдруг остановил его, сильно потянув поводья, не разрешил, как всегда, свернуть направо и взлететь на вершину холма, откуда как на ладони открывается вид на кишлак и где он, по обыкновению, резвился…

«Горемычный», — вздохнул Сангин Рамазон.

Он вернулся домой в печальной задумчивости и тут расстроился вконец.

— Вот бессовестная баба, выпустила, а! — воскликнул он и, быстро привязав коня под навесом, разогнал кур, копошившихся в яслях и возле сеновала, у стен и под дверями конюшни. Потом разнуздал коня, но второпях забыл ослабить подпруги и, бросив ему охапку сухого клевера, заспешил, раздраженный, во внутренний двор. — Жена! Эй, жена — закричал еще в проходе.

Но отклика не было.

— Женщина! — гаркнул он, затопав по каменным ступенькам на айван.

— Чего вам? Не глухая, — выходя из комнаты, проворчала старуха.

— Если не глухая, то когда уберешь свои сокровища? Сколько, раз тебе повторять? Втолкую я тебе, наконец, что от твоих проклятых кур никакого прока, только гадят повсюду?!

— Пока к чему-нибудь не придеретесь, день вам не день, — сказала она, спускаясь по ступенькам.

— Вроде тебя…

Сангин Рамазон живо снял галоши, вошел в комнату.

Жена загнала птиц в курятник, вернувшись, расстелила дастархан и подала полную косу шурпы.

— А сама? — спросил Сангин Рамазон.

— Я ела с Каримом.

— Где он сейчас?

— В школе.

— Сапоги же его стоят?

— Пошел в ботинках…

— Самандар объявился?

— Нет, сама пошла и купила. Знала, что вы не принесете и сегодня.

— Как купила?

— Не бойтесь, ваших денег не тронула. Купила на то, что наработала иглой.

— Красные?

— Кра-асные…

— Эх ты, безмозглая! Да ведь и я видел эти красные ботинки, не слепой!

— Ну и что, если красные? Ногам тепло, и ладно.