Читать «Дом проклятых душ» онлайн - страница 135

Мне больше нечего написать. Написать мне больше не о чем! Удивительным образом и карандашик исписался, я уже не пишу, а царапаю эти последние строки.

Надеюсь, Марусенька окажется права и мой правнук явится сюда, чтобы найти и прочесть мои записки. Надеюсь, они помогут ему ориентироваться в этом доме, найти то, что спрятано Донжей и что охраняет Иван Горностай, – и взять это.

Взять – и остаться живым…

Вот только неужели для этого ему придется сделаться убийцей? Неужели?.. Но тут я уже ничего не могу поделать. Вся надежда только на нее… не знаю, на кого, но о ней говорила Марусенька…

* * *

Маша проснулась рывком, мгновенно: кто-то лизал ее руку, и это прикосновение было таким настойчивым, таким требовательным, что она не могла на него не откликнуться.

Открыла глаза, осторожно высвободилась из объятий Горностая, который, не просыпаясь, свернулся калачиком, зябко обхватив руками плечи, села – да так и ахнула, увидев перед собой Гава.

Он преданно посмотрел на Машу, потом перевел взгляд на Горностая… и, если бы собаки могли хлопать глазами, Гав ими непременно захлопал бы, такое растерянное выражение появилось на его морде.

Маша положила руку на его голову.

– Понимаешь? – спросила тихо. – Это твой… это далекий потомок Ивана Горностая. Понимаешь?

Гав таращился на нее испуганно, и Маша подумала, что его напугали эти слова, а может быть, их просто не понял, не в силах был осмыслить… смысл этого взгляда она поймет потом, позже… а затем глаза пса стали прежними: ласковыми, преданными и в то же время печальными. Он еще раз лизнул Машину руку, а затем метнулся к двери – и исчез.

Маша хотела крикнуть, позвать его, но побоялась разбудить Горностая.

Зачем приходил Гав?

Маша огляделась, да так и ахнула, увидев валяющийся на полу шарфик – свой шарфик, потерянный… когда? Вчера? Лет сто назад?.. Ну, словом, в тот день, когда она впервые ворвалась в дом Донжи, чтобы выскочить из него на Почтовом съезде. Гав нашел его по запаху, то-то он так блаженно принюхивался к Машиному карману, когда там лежал этот шарфик!

Маша потянула взять шарф и заметила, что под ним что-то лежит… какой-то скомканный лист бумаги с оборванным краем…

И, еще даже не коснувшись его, поняла, что это!

Осторожно расправила листок. Казалось, она касается лепестка цветка, долго-долго пролежавшего между книжных страниц, и надо быть необыкновенно осторожной, чтобы драгоценный листок не рассыпался в прах.

Ну да, уже знакомые кроваво-красные буквы! Вот, значит, что так долго писал Донжа: «…да дѣицу мою волѣю пришедшаю». Весь текст, получается, должен выглядеть так: «на двѣ его головы да дѣицу мою волѣю пришедшаю».

Говоря нынешним языком, «на две головы его и девицу мою, волею пришедшую».

Две головы Горностая и… что за девица его, Донжи? Глафира? Марусенька?

Нет.

Нет!

Вспомнились слова Марусеньки: «В тебе ведь тоже кровь Донжи… Дочка Ефимовны с ним согрешила. А ты думала, почему Завитую эту нашла, почему дом видела, почему в него входить могла?»