Читать «Тихий американец» онлайн - страница 96

– Что вы ищете, Томас?

– Один отрывок, раньше он мне нравился… Как насчет совместное ужина, Пайл?

– С радостью, Томас. Хорошо, что вы больше на меня не злитесь! Знаю, вы со мной не согласны, но ведь разногласия не мешают дружбе?

– Трудно сказать.

– В конце концов, Фуонг была гораздо важнее всего этого.

– Вы действительно так считаете, Пайл?

– Она важнее всего остального. Для меня. И для вас, Томас.

– Для меня уже нет.

– Сегодняшнее событие стало ужасным шоком, Томас, но вы увидите, через неделю мы все забудем. Мы уже позаботились о родственниках.

– Мы?

– Да, связались с Вашингтоном и получили разрешение использовать часть наших средств…

Я перебил его:

– В «Старой мельнице»? Между девятью и девятью тридцатью?

– Где скажете, Томас.

Я подошел к окну. Солнце спряталось за крыши. Велорикша по-прежнему ожидал своего седока. Я посмотрел на него, он поднял голову и увидел меня.

– Вы кого-нибудь ждете, Томас?

– Нет. Вот, нашел место, которое искал. – И я для своего оправдания прочитал, подставив страницу под затухающий свет:

«Зевак задевая, по городу мчу, На все и на вся наплевать я хочу. Могу, например, задавив наглеца, Ущерб наглеца оплатить до конца. Как славно, что деньги в карманах звенят, Чудесно, что деньги в карманах звенят».

Артур Клаф

– Забавные стишки, – произнес Пайл с ноткой осуждения.

– Он был взрослым поэтом, живя в девятнадцатом веке. Таких тогда было немного.

Я снова выглянул на улицу. Велорикша уехал.

– У вас закончилась выпивка? – спросил Пайл.

– Нет, но вы, кажется, не…

– Начинаю расслабляться, – сознался Пайл. – Под вашим влиянием. Вы хорошо на меня влияете, Томас.

Я достал бутылку и рюмки – сначала только одну рюмку, пришлось возвращаться за второй, а потом еще идти за водой. Все, что я делал в тот вечер, тянулось слишком долго.

– Знаете, – сказал он, – у меня чудесная семья, только, может быть, излишне строгая. У нас старинный дом на Честнат-стрит, по правую сторону, если подниматься на холм. Моя мать коллекционирует стекло, а отец в свободное от эрозии холмов время собирает рукописи Дарвина и любые связанные с ним материалы. Они живут в прошлом. Наверное, потому Йорк и произвел на меня такое впечатление. Мне показалось, что он открыт для всего современного. А мой отец – изоляционист.

– Наверное, ваш отец мне понравился бы, – заметил я. – Я тоже изоляционист.

Обычно тихий Пайл в тот вечер был разговорчив. Я слушал его невнимательно, мои мысли были далеко. Я убеждал себя, что в распоряжении Хенга есть другие способы, кроме очевидного, самого жестокого. Но я знал, что на такой войне нет времени для колебаний: используются подручные средства, у французов это напалмовые бомбы, у Хенга – пуля или нож. Слишком поздно я сказал себе, что в судьи не гожусь, что дам Пайлу выговориться, а потом предупрежу его и оставлю ночевать у себя. Сюда они вряд ли пожалуют. Кажется, он рассказывал про свою старую няньку («Она значила для меня больше, чем мама. Какие она пекла пироги с голубикой!»), когда я его перебил: