Читать «Великое» онлайн - страница 91
Михаил Самуэлевич Генделев
Но: боевых подруг я потерял. Ой, не зря сосал грек даровую «Метаксу» и подпевал без акцента «Стюардессе по имени Жанна», ой, не зря свободной от вахты мохнатой дланью он удерживал Милкин круп от падения в воды Коринфского разлива; девочкам расхотелось на борт «А. Великого Македонского».
Свел лукавый грек моих ледь.
Обеих. Вопреки посадочной ледь декларации, что, мол, с местными чурками не спариваются карагандинки.
На зыбком рассвете состоялся обмен ценными подарками: меня в форме тюка подняли на борт в обмен на сумы переметные Людмил. В промежутке имели место поцелуи без любви.
Грек безвозмездно огреб четверть тонны сладкой карагандинской плоти, отчего несколько ошалел, однако держался молодцом за обе талии, отлично улыбаясь.
Леди отдавали честь.
Меня одарили «Метаксой». Я горько усмехался изменщицам: я одинок, я страшно одинок!
В довершение всего на меня — усталого, невыспавшегося, изрядно соскучившегося по Родине — накакала одинокая чайка, специально проложившая курс вольного полета на бреющем: чтобы метко.
Наверное, это был альбатрос, судя по едкому гуано.
— К счастью, к счастью — утешал меня капитан «Александроса», — такое бывает редко! Мазалтов! Ю а лаки.
Еще бы, подумал я. Стоило родиться в городе на Неве, в простой еврейской семье сов. служащих, единственным, но недоношенным и желанным ребенком-мальчиком; стоило два десятка лет хлебать молоко и мед, затягиваться дымом Отечества, любовно выбирать себе врагов, тренировать спецподразделение Аглай, постепенно выводя их в люди, обустроить свой чердак до возвышенной мансарды, дружить с Ларисой Герштейн, неоднократно остаться жив, чтобы… На глазах всего Коринфского, чтоб он мне был так нужен — залива. Конечно, к счастью! Никаких сомнений.
Плащ придется выбросить.
Когда мы пристали к Итаке, не помню: сморило. С возвращениями вообще в этом мире неблагополучно. По-моему, нельзя не только дважды войти в одну и ту же — ну, скажем реку, это черт с ним, обойдемся, — но что нельзя, вообще ничего нельзя дважды, невзирая на романтические уверения беллетристики. Нельзя дважды выпить одну и ту же стопку, войти в одну и ту же семью, прожить одну и ту же премию имени Цабана, съесть один и тот же пуд соли. Даже поцеловать одну и ту же прелестницу — бац! — она, пока целовал, постарела.
Я пробовал возвратиться в Ленинград в 1987 году. Чудовищное, скажу я вам, впечатление. По-видимому, это имел в виду мой друг, классик израильской поэзии, полковник X. Гури в моем вольном переводе…