Читать «Крылья холопа» онлайн - страница 67

Ну и пусть побушуют, хоть по-собачьи лаять начнут, — что до этого Выводкову! Море, войско, Пересвет ли какой-то… Что от того подъяремному человеку — будут ли вотчинники по-старому сами набирать войско или этим займется царь? А и про море тоже… Зачем оно, кому понадобилось — кто разберет? Коли воюет царь море, надо полагать, есть корысть. От боярских пересудов ни тепло, ни холодно простому люду. Для него ярмо — что у вотчинника, что у мелкопоместного, что у дьяка, что у подьячего… И пусть лбами стукаются, как те козлы. Никитина изба с краю, у него своих забот полон рот. Одно он крепко-накрепко знает: не найти ему в палатах каменных людей праведных…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ПОДХОДЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК

Прошло больше недели со дня новоселья, а Тукаев все еще не отпускал гостей. Но они и сами не торопились уезжать — кому же не по душе широкое гостеприимство, почтительность хозяина и соблазнительные подарки, которые он не уставал подносить то одному, то другому боярину. Особенно прельщали всех подарки, изготовленные Никитой. Каких только диковинок не создавал он! Были здесь и величиною с орех колымажки с пружинным заводом, и деревянные человечки, смешно размахивавшие слюдяными руками при нажатии кнопки, и потешные хоромы, умещавшиеся на детской ладони, и выточенные из кости зверюшки, птицы, пчелки, бабочки, цветики.

Однажды, от полноты чувств, боярин сказал Никите, что больше не помнит нанесенной его высокородной чести порухи.

— Погоди, не все, — остановил он Никиту, собравшегося отвесить земной поклон. — В ноги падай!.. Фимку отпускаю домой. Пусть с матерью…

Никита рухнул в ноги боярину.

— Будет. Ступай, надоел…

С того достопамятного часа Никита стал работать с удесятеренным старанием. Но хоть его и очень хвалили бояре, однако сам он был недоволен собой. Слишком шумно было рядом, в трапезной, а это отвлекало от дела. Сославшись на неудобства, Выводков попросился перевести его из клетушки куда-нибудь в другое место.

— Никуда! Здесь! — наотрез отказал Тукаев.

Пришлось подчиниться.

Беседы боярские начинались тотчас после утренней трапезы и с небольшими передышками велись до вечерней зари.

Прежде чем открыть сидение, Тукаев каждый раз просовывал голову в сени и устремлял строгий взгляд на дворецкого.

— Никого, чисто-пусто, милостивец! — успокаивал Зосимка. — Один Никешка…

— То-то ж. Смотри у меня!

Хозяин и гости всячески поносили опричнину и вздыхали по тому времени, когда бояре были полными самодержцами в своих владениях.

— Разбой! Житья нет! — кричал Овчинин однажды дребезжащим тоненьким голоском. — Последние времена! Ныне и прокорм мздоимством считают. Терпения нету!

— Нет, Дмитрий Семенович. Нету, нету, святые слова, — поддержал Прозоровский и привычным движением руки взбил мягкую каштановую бородку. — Мочи нет терпеть, с ног прямо валюсь. Смертушка моя, ой, моя cмертушка!