Читать «Полковник» онлайн - страница 360

Понятно, что эта основная наша идея — братство неравных как-то трансформировалась в веках: смешавшись с христианством, родила особо русскую соборность, главной характеристикой которой была покладистость. В атеизм, в революцию ударившись, изначальная наша надыдея оформилась в утопический общинный социализм. Ну а когда несбыточность нашего социализма стала очевидностью — сегодняшнее время! — начались бурные поиски ответов всё на тот же проклятый вопрос — о братстве. Полковник убежден, что, по существу, до сих пор до конца никем не понятый планетарный призыв Горбачева к новому мышлению — ведь это все о том же, о том же — о братстве неравных! То есть опять-таки о нашей русской основополагающей надыдее.

Ну а из нее уже, понятно, вытекают и все остальные, такие присущие нам во все времена идеи, как-то: идея номер один — непримиримая (естественно, неосознанная, на уровне рефлексов) вражда народа ко всякого рода индивидуальностям как антиподу братства. И особенно к этим коллективным индивидуальностям, то есть ко всякого рода сословиям. Ведь как ни верти, а народ не принял кооператоров! И это для перестройщиков очень неприятная неожиданность.

Вторая идея, с неизбежностью вытекающая из надыдеи братства неравных, это, конечно, идея вождя, царя, личности, хозяина (дело, конечно, не в названии, а в сути), вообще — отца родного для народа. Народ и вождь — это два полюса одного единого магнита. И только силовые линии подобного могучего магнита одни в состоянии удержать, как многомиллионноградусную плазму, это неудержимое наше братство неравных.

Как глупы все эти сегодняшние споры, думает полковник, начиная застегивать пуговицы, как глупы эти споры по поводу того, случайна или не случайна была революция в России. Дело-то все в том, что на смену одной личности — царя, — полностью опошлившейся в глазах народа, история решительно выдвинула новую личность — Ленина! У которого были, разумеется, и свои идеи, но в них ли дело? Ведь в конце концов идеи могут и меняться — то: «Вся власть Советам!» — то: «Недоверие Советам!», то военный коммунизм, то нэп. И если б народ пристально следил за всеми ленинскими идеями, давно б с ума свихнулся. Нет, здесь надо было просто по-детски верить. И народ верил Ленину. «И эту главную нашу черту — детскость — будем иметь в виду», — добавляет он вслух.

Застегнувшись, он отряхивает невидимые соринки, пылинки, мундир тяжел от наград. Но это именно та тяжесть, под которой дышится легко, а мысли одновременно такие простые и мудрые. Да-да, получается, что всем крупным личностям нашей истории в отношении своего народа как-то неожиданно везло — Иван Грозный, Петр Великий, Ленин, Сталин… В целом народ никогда не осуждал их. И не случайно. Каждый из них вел борьбу не на жизнь, а на смерть не с собственным народом, ибо метафорически это выглядело бы как борьба головы с собственным телом. И поэтому, как ни верти, каждый вел борьбу все же с сословностью, с ней лишь одною — боярской, помещичье-дворянской, военной, интеллигентской. Ну а поскольку эта борьба с сословностью всегда и отвечала народным инстинктам, в душе народа она и не могла не одобряться. Тем еще более укрепляла положение данных царей-вождей.