Читать «Полковник» онлайн - страница 359

Уже сейчас для многих очевидно, что вспышки национальной агрессивности или эпидемии самоубийств связаны не столько с экономическими, социальными и политическими причинами, что еще недавно считалось аксиомой, а все эти процессы напрямую связаны, как и землетрясения, кстати, и с резким усилением солнечной активности. То есть вполне возможно, что великое объединение землян, у истоков которого встал Горбачев с его идеей сближения двух сверхдержав, произойдет на основе понимания, что во многих земных бедах виноваты не только мы, человеки, но еще и силы небесные. Придется то ли бросить вызов космосу, то ли на пару с ним решать какие-то общие задачи. Так или иначе, мир вступает в новое качество. И надо быть готовым к ошибкам и неизбежным просчетам на этом небывалом пути. И побольше мужества, побольше уверенности, что тебя в конце концов поймут.

«Несомненно, что мы сделали и еще сделаем огромное количество глупостей…» — перечитывает полковник строчки, которым более полувека. Важно, что в них сохранилось мужество человека, писавшего их незадолго до смерти, вера пророка, любовь к людям, и возвышение его над всеми, и единение со всеми, — все то сохранилось в этих строчках горячих, и над этим время не властно. Да-да, права Елена Николаевна — это счастье! Это просто счастье — наше великое братство неравных! Братство неравных! В этом-то весь наш смысл.

Полковник встал, открыл гардероб, стал облачаться в мундир. Все важное и наиважнейшее в его жизни можно было б вспомнить, выделить по отдельности, все это мельтешило совсем рядом, перед внутренним взором полковника, облачающегося в парадный мундир. Но все это существовало в виде отдельных частей, ветвей без дерева, без ствола… Короче, что-то такое на ум приходило…

Приходила на ум лишь какая-то избитая банальность, что-то вроде затасканных донельзя слов: свобода, равенство и братство. Но если хоть раз в жизни дать труд себе задуматься, то ведь что получится? А получится, что для русского народа всегда важна была лишь крайняя составляющая этой триады — братство. И стоит лишь это уяснить (как-то окрыленно думается полковнику), как многое, очень многое становится понятным в нашей непредсказуемой истории. И смутные века княжеской раздробленности, и загадочная, прямо-таки флегматическая многотерпность во времена татаро-монгольского ига, и довольно унизительная, с точки зрения европейца, открытость России ко всякого рода варягам, византийцам, немцам. Это ж так легко и понятно выводится сейчас для полковника, зачем-то облачающегося в парадный костюм. Это ж так понятно выводится из этого нашего русского несколько отрешенного, полумистического: «Все люди братья!»

Идею братства, далее размышляет он, не надо смешивать с конкретно христианскими идеями, поскольку происхождение ее наверняка дохристианское, а может быть, еще и доязыческое, нечто географически-планетарное, что лишь позднее и оформилось в языческое братание человека с человеком, человека со зверем, с растением, с камнем, вообще всего и со всем!