Читать «Полковник» онлайн - страница 33
Юрий Александрович Тёшкин
Но все ж, в конце концов, ушли. Успокаивается вода, оседает поднятая муть, светлеет глубина, возвращаются обитатели подводного мира к прерванным делам. Из обрывков, как из обломков, когда-то прочитанных книг, старинных манускриптов, древних свитков, словно из цветных осколков, опять завязываются тончайшие кружева, клеятся витражи, на которых в такой солнечный день, как сегодня (
Ты весь день добираешься до пристанища «Непобедимый», входишь в прохладный чертог «Все пронизывающий», и блеск сопричастности Великому уже проникает в тебя. Ты делаешь робко шаг, другой к трону «Смотрящий вдаль», чтобы опуститься на ложе «Всемогущее». Тебе навстречу уже идут восемьсот нимф, сто с плодами в руках, сто с притираниями, сто с одеяниями, сто с благовониями. Они убирают тебя соответствующими украшениями, и, зная величие Великого, ты идешь к нему, ты переходишь озеро Желание одной лишь мыслью.
Ты приходишь к дереву Илья, и благоухание Великого проникает в тебя. Ты приходишь в пристанище «Непобедимый», и силы Великого проникают в тебя. Ты приходишь к трону «Смотрящий вдаль», к ложу «Всемогущее». На этом ложе восседает Великое. Ты знаешь это, ты восходишь на это ложе одною ногою. Великое спрашивает тебя:
— Кто ты?
Ты должен ответить:
— Я — время года.
Или лучше:
— Я — потомок времени года, рожденный от пространства, как материнского лона, жар года, душа каждого существа. То, что ты есть, есмь я.
Тогда тебя спрашивает Великое:
— Кто есть я?
— Истина, — должен ответить ты.
— А кто есть ты?
— Это же я — твоя жена. Ваня-голубчик, огурчиков твоих любимых принесла и гранатового соку…
И все построенное с таким трудом летит ко всем чертям собачьим, все начинать надо заново… И опять с тяжким вздохом убеждаешься — до поворота ровно семьдесят два твоих шага. С глупой спичкой, зажатой в кулаке, подобный маятнику — туда-обратно… туда-обратно… Пить через силу полезный гранатовый сок, следить за процедурами и в то же время твердо знать, что стоит лишь пристальнее приглядеться к окружающему тебя, такому, казалось бы, вещественному, реальному, как все оборачивается тотчас же обидною видимостью, все испаряется с легкостью облачка. Работа, друзья, семья — какая же большая, оказывается, иллюзия все это… в том турбулентном потоке, который несет и несет тебя. «Десять… одиннадцать… двенадцать… семьдесят два… подоконник… спичка… как все это глупо… просто глупо, и все!»
И опять стоит он, в окно глядит. Три ворона летят в окне, за ними гром катится, с тучи на тучу, вот-вот догонит. «Только вместе, я обязательно спасу тебя, мой дорогой!» — Тамару Сергеевну вспомнил. Как и тогда, защемило сильно сердце, все покатилось, все покатилось в нем, руками взялся он за подоконник, окрашенный в светло-коричневый успокаивающий тон. Стал вспоминать последнюю встречу, разговор слово за словом, опять возникло горьковатое чувство облегчения от того, что Тамара Сергеевна не знает всех условий. Не знает, что ставить какие-то условия тому, с чем (или с кем?) решила она поспорить, никак нельзя, ибо все это безусловное. Я же вне игры, горько думалось Ивану Федоровичу, мне подсказать никак нельзя. «Мы должны быть вместе, вместе, и обязательно в