Читать «Про Кешу, рядового Князя» онлайн - страница 108

– Найдется что делать. Вы же комсомолец. А комсомольская организация, думается, не отпустит вас без напутственного слова.

Кеша резко встает:

– Разрешите идти, товарищ капитан!

Ротный тоже встает. Голос его теперь резкий:

– Вы лучше на себя обратите этот гнев, товарищ Киселев! Не умеете? Учитесь! Уж больно вы себя жалеете, как я погляжу.

– Извините, товарищ капитан, но мне кажется, что в детстве вы гусей любили дразнить!

Кеша выговаривает это побелевшими губами. Капитан теперь с удовольствием наблюдает, как на Кешиных скулах вздуваются желваки, как от негодования и волнения тяжело поднимается грудь, мечутся в глазах бешеные огоньки. За строгостью Максимова угадывается едва ли не одобрение, взгляд словно говорит: «Молодец, злости больше, злости! Не разводи нюни! Чем строже будешь относиться к себе, тем добрее к тебе люди».

– Ладно, Киселев, идите. Думать идите. Очень полезная это работа – думать... хотя для вас, может, и непривычная.

Кеша почти выбегает из канцелярии. А капитан долго сидит за столом. От его насмешливости не остается и следа. Он еще раз внимательно перечитывает письмо из вычедольской прокуратуры. Задержав взгляд на последней строчке, усмехается:

«Думать всегда полезно. Вот пусть и поразмыслит, пусть попрощается с детством...»

На кой дьявол сегодня такой день? Небо ярче авиаторских погон, с крыш льют водопады, птицы не смолкают, надрываются в пении. Ведь все это должно случиться в пасмурный день! Небо смеется, а у Кеши на душе сплошные слезы, всегда корректный капитан издевается над его несчастьем. Все перемешалось. Да еще Марфутин наверняка устроит ему теплые проводы в тюрягу – кто же его отпустит туда с комсомольским билетом в кармане?

Кеша не находит себе места, бесцельно слоняется вокруг казармы, по спортгородку. Непривычно тяжелые – «взрослые» – мысли жерновами ворочаются в голове, перемалывая события сегодняшнего дня. Когда в памяти вновь и вновь всплывает красная, обрюзгшая от водки Михина физиономия, Князь невольно сжимает кулаки. На суде Кеша попросит не слова. К чему тут слова? На суде он попросит разрешения врезать разок по этой неприличной физиономии. Не разрешат, ведь. А какой это был бы удар! Кеша вдребезги расшибет свой кулак, но зато ворюгу Миху уже не нужно будет судить, хватило бы этого удара.

Вечером возвращаются с аэродрома парни. По их взглядам и по тому, как они держатся, Кеша делает вывод, что первое обсуждение письма из Вычедола состоялось. Взгляды разные – сочувствующие, осуждающие, просто любопытные.

Перед ужином, пробыв у ротного добрых полчаса, Марфутин подходит к Кеше и, глядя мимо него, с преувеличенной деловитостью говорит:

– Такое дело, Киселев... Сегодня собрание будет, твоя явка обязательна. В общем, разговор соответствующий...

– Ясно, Марфуша. Теплые проводы.

– При чем тут проводы...

– Ну, а как же? – усмехается Кеша. – В тюрягу-то надо меня проводить, чтоб честь честью.

Марфутин краснеет, переминается с ноги на ногу.

– Это ты зря. Мы должны поговорить... В общем, сразу после ужина.