Читать «Про Кешу, рядового Князя» онлайн - страница 110
Пётр Митрофанович Столповский
Взрыв голосов. И не понять, одобряют предложение или нет. Кеша отчетливо различает только голос Калинкина:
– Вот деляга! Какой он у нас хороший…
– Калинкин, ты все выкрикиваешь, вот и скажи.
– И скажу! – моментально вскакивает Калинкин. – Месяц назад Киселеву присвоили звание отличника боевой и политической подготовки. За что присвоили? Почему Жидков об этом не сказал? А на днях Киселева назначили старшим водителем, присвоили ефрейтора. За что? Тоже промолчал. А я скажу, за что. За то, что Кеша пересилил себя, сделал то, что Жидков ни за что бы не сделал.
– Я на губу не попадал! – напоминает Жидков.
– Верно, не попадал. Ты пришел в армию тихеньким мальчиком, тихо служишь, на гражданке тихонько будешь жить, всех слушаться. Наверно, только помирать будешь буйно.
– При чем тут я?
– А при том, что тебе никогда не понять Киселева, а первым взялся судить. Ты специально мозги нам пудрил, чтобы и тут казаться хорошим!
– Калинкин, прошу, без выражений!
– Ладно, буду без выражений... Ты говорил о драке, хотя прекрасно знаешь, что он не хулиганил, а пацана защищал. Благодаря Кеше пацана забрали от отца-алкаша и поместили в детдом. Да если бы Кеша тогда не подрался с тем алкашом, я бы, может, уважать его перестал!
– Да он же его по дружбе выгораживает! – кричит Жидков. – Не видно, что ли?
– Он верно говорит! – ополчаются на Жидкова.
– Тебя-то самого будет кто по дружбе защищать?
– Не перебивать выступающего! А ты, Калинкин, о Киселеве говори, а не о Жидкове.
– Я и говорю о Киселеве. Вы все знаете, каким он пришел в армию. Изменился с тех пор? Изменился. Кто ему помог измениться? Все мы – и Шевцов, и командование ротой, и комсомольская организация. Я против предложения Жидкова! По-моему, нам сегодня нужно решать такой вопрос: совершил бы Киселев это преступление сейчас? Я его и спрашивать не буду, потому что знаю: не совершил бы. Мое предложение – объявить комсомольцу Киселеву строгий выговор.
– У меня вопрос: а что, сядет он комсомольцем?
Воцаряется тишина. Потом кто-то негромко говорит:
– Да, ребус...
– Почему ребус? Может, его не засудят.
– Возьмем на поруки?
– Тише, товарищи, кто хочет выступить?
– Напишем в прокуратуру, что он давно исправился...
– Правильно, характеристику от комсомольской организации!
– Землянский поможет...
– Сначала надо разнюхать, что к чему!
– А ты меньше нюхай, а больше башкой работай...
– Тише, товарищи! Кто хочет...
– Ох, дети, дети...
– Не знаю, на какие поруки? Человек преступление совершил, а они – поруки! Детский сад...
Собрание перестает быть собранием. Председатель теряет всякую надежду навести порядок и теперь грозится закрыть собрание. Ни ротный, ни старшина, ни офицеры не вмешиваются, как воды в рот набрали. Кеша сидит в прежнем сгорбленном положении и боится даже повернуть голову.
Трудно сказать, до чего бы докричались комсомольцы. Но вот берет слово капитан Максимов, и споры смолкают.
– К тому, что тут говорили и кричали, мне добавить нечего. Вы хорошо различаете, где черное, где белое. Только я вынужден просить прошения у комсомольского собрания. – Ротный чуть заметно улыбается. Парни переглядываются в недоумении. – Я вам вначале не до конца дочитал письмо из прокуратуры. Всего одну строчку не дочитал. О том, что дело Киселева прекращено по статье шестой – за изменением обстановки.
