Читать «Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество» онлайн - страница 48

Той зимой американцев я почти не встретил, если не считать Пегги Гуггенхайм и Джорджа Арвина. Арвин был художником, очень талантливым, хотя лицом и белокурым «ежиком» напоминал школьного баскетбольного тренера. Он влюбился в гондольера и много лет жил в Венеции – вместе с упомянутым гондольером, его женой и детьми (семейка почему-то в конце концов распалась, после чего Арвин ушел в итальянский монастырь и со временем, говорят, принял постриг).

Помните мою жену, Хулгу? Если бы не она, не наш законный союз, я мог бы жениться на этой Гуггенхайм, хоть она и была старше меня лет на тридцать, а то и больше. Но сделал бы я это вовсе не потому, что дама меня забавляла – хотя она премило бряцала вставными челюстями и очень смахивала на Берта Лара, только с длинными волосами. Нет, просто мне нравилось коротать зимние вечера в ее компактном белом палаццо деи Леони, где она проживала с одиннадцатью тибетскими терьерами и шотландцем-дворецким, который то и дело уматывал в Лондон к своему любовнику (последнее обстоятельство ничуть не расстраивало хозяйку, поскольку она была сноб, а любовник, говорят, был камердинером принца Филиппа); нравилось потягивать ее отменное красное вино и слушать россказни о многочисленных мужьях и любовниках. В этом сомнительном послужном списке я с удивлением услышал имя Сэмюэла Беккета. Ну и странная же парочка: богатая еврейка-космополитка и холодный анахорет, автор «Моллоя» и «В ожидании Годо». Невольно задумаешься о подлинной сути Беккета, о его напускной отчужденности и аскетизме. Чтобы нищий, никому не известный писатель (каковым и был Беккет в ту пору) связался с рыжей неказистенькой американкой, унаследовавшей отцовские медные прииски?.. Да бросьте, он явно не одной любовью руководствовался. Впрочем, и я, невзирая на искреннее мое восхищение Гуггенхайм, с удовольствием сорвал бы этот куш, да вот незадача: осуществить план по отъему у нее крупной суммы денег мне помешало собственное непомерное тщеславие и откровенная глупость; я считал, что мир падет к моим ногам, как только «Миллионы неспящих» окажутся на полках книжных магазинов.

Увы, этого не случилось.

В марте, закончив работу над рукописью, я послал копию Марго Даймонд – рябой литагентше-лесбиянке, которую уговорила заняться мною Элис Ли Лэнгмен, моя давняя и списанная в утиль подруга. Марго ответила, что отдала роман в то же издательство, которое напечатало первую мою книгу – «Услышанные молитвы». «Однако, – писала мне она, – я сделала это лишь из вежливости. Если они вам откажут, подыщите себе другого агента, поскольку я вас представлять не желаю – поверьте, это не в ваших и не в моих интересах. Не стану скрывать, что на мое мнение существенно повлияло то, как вы обошлись с мисс Лэнгмен, самым возмутительным образом отплатив ей за щедрость и доброту. Впрочем, я бы не позволила этому обстоятельству помешать нашему профессиональному общению, если бы считала вас действительно одаренным писателем. Но я не считаю вас таковым и никогда не считала. Вы не художник и даже не ремесленник, вам не хватает писательского мастерства и дисциплинированности. Ваши работы очень неровные, и до профессионализма вам далеко. Советую подыскать себе другое призвание, пока годы еще позволяют».