Читать «Троицкие сидельцы» онлайн - страница 58

Рассчитывая обороняться под прикрытием стен, Степан приказал отойти назад, на мельницу. Из маленьких оконцев, как из бойниц, можно было поражать всех, кто появится во дворе.

Ворвавшиеся во двор жолнеры, разъяренные неудачами, были готовы смести сопротивлявшихся стрельцов. Они беспрепятственно добежали до середины двора, удивленные тем, что им в самом деле удалось переступить роковую черту. Замедлив бег, они неуверенно двинулись к мельнице. И опять раздались выстрелы без промаха, в упор. Оставив убитых во дворе мельницы, нападавшие отступили.

VI

— Мне надоело ждать, ротмистр! Три дня провозиться с мельницей! Позор!

Вытянувшийся в струну ротмистр Брушевский испуганно смотрел на гневного Лисовского.

— Мои жолнеры сражаются, как львы…

— Значит, их командир — осел? Неутешительное признание! — Лисовский издевательски фыркнул. — Но в моем войске найдется немало отважных рубак на место одного растяпы!

Кровь бросилась в голову шляхтичу, не привыкшему к таким оскорблениям. Но он хорошо знал свирепый нрав Лисовского и подавил обиду. В конце концов, не он первый познакомился с грубостью воеводы, не он и последний.

— Пан Лисовский, я не заслужил таких слов.

— Не нравится осел и растяпа? Тогда болван и размазня! Восемьдесят пять пехотинцев не могут взять мельницу! Пять пушек стреляют по этой болячке на нашей спине, вместо того чтобы сокрушать крепость, а результат? Слышишь, Иван Брушевский, пятьдесят восемь пушек непрерывно стреляют по крепости, и она скоро падет. Пять пушек три дня подряд разваливают не каменную даже, а бревенчатую избу, и бесполезно! Тогда, может быть, любезный пан прикажет весь огонь направить на мельницу?

— Мне донесли, что там сражаются более полусотни отборных дворян. Кроме того, из монастыря каждый день прибывает подкрепление, возможно, через подземный ход, который тянется до самой крепости.

Лисовский хрипло захохотал. Брушевский не смеялся.

— Свыше полусотни… О-хо-хо! Подземный ход! Ха-ха-ха! Подкрепление! Клянусь честью, я сейчас лопну!

Он упал в кресло, колотя себя руками по толстым коленям, туго обтянутым прекрасным голубым сукном.

— Ну, ты, ротмистр, порядочный брехун, такой брехун, каких мало! Я бы тебя за это перекрестил и назвал бы не Брушевским, а Брехуновским!

— Но мои лазутчики! — в отчаянии воскликнул вконец уничтоженный ротмистр. — Мои лазутчики…

— Брешут твои лазутчики, и ты тоже брешешь, пан Брехуновский!

— Я привык сражаться, а не сочинять небылицы. Мои раны говорят сами за себя. И последнюю получил вчера.

Лисовский поднялся во весь свой небольшой рост. В его глазах не было и намека на веселость.

— Ах, да, ты же шляхтич и у тебя есть честь! Говори, когда возьмешь мельницу. Говори точно, чтобы потом без обиды болтаться на осине вместе со своей честью!

Брушевский помертвел.

— Три… может быть, если удачно…

— Не мычи, у тебя есть язык.

— Полагаю, что двух дней мне… да, двух будет достаточно.

— Так много?

— Один день.

— Нет, ротмистр, не годится: мельница будет взята сегодня ночью! Немедленно поднимай роту и жди меня — я сам поведу твоих баранов на штурм.