Читать «Комбат по прозвищу «Снежный Лис»» онлайн - страница 65

Раздались один и второй удары. Захлебываясь, кричал ездовой с раздавленными ногами. Почему эти звери не пощадили его, ведь он поднял руки?

Ездовой забыл, как прошлым летом, конвоируя пленных, он добивал из карабина ослабевших, раненых красноармейцев. Он был охотником и стрелял хорошо.

Это нравилось обер-фельдфебелю, старшему конвоя. Иногда ездовой выцеливал человека, похожего на еврея, или пленного со споротыми петлицами. Это мог быть русский офицер. Трупы оставались на пыльной обочине, а фельдфебель угощал ездового сигаретой.

Такая старательность помогала сохранить своё место и не попасть на фронт, под русские снаряды. Но, господи, как плохо всё кончилось. Ездовой уже не чувствовал боли, деревенело тело, а звать на помощь было бесполезно. По щекам текли, замерзая, слёзы, жизнь покидала его.

Комбат Шестаков перезарядил пулемёт. Вокруг расстилалась заснеженная равнина, темнели тела на снегу. Он разглядел несколько человек с поднятыми руками и сказал Пименову:

— Давай к ним, да не гони так сильно — распугаешь. А нам языки нужны.

Офицер-артиллерист, кое-как перевязав смятую руку, шагал, уходя всё дальше от места гибели своего отряда. Он сумел взвести парабеллум и отпугнул выстрелом пару волков, увязавшихся следом.

Но шагать становилось всё труднее. Во рту горчило от выкуренных сигарет. Осторожно ощупав сломанную руку, артиллерист понял, что началось воспаление. Плечо опухло, шинель врезалась в тело. Боль отдавалась толчками при каждом шаге. Лишь мысль о семье и детях заставляла его упорно идти дальше, хотя офицер уже не видел ориентиров и брёл по кругу.

Он участвовал в захвате Польши, торжественным маршем проходил со своими солдатами через Париж. В России пришлось не сладко, но русские отступали, терпели поражения. Казалось, что победа близка, но Сталинград всё перевернул.

Жизнь капитана-артиллериста, как и жизни десятков тысяч солдат и офицеров Шестой армии Паулюса, закончилась в заснеженной степи под Сталинградом. Тяжёлая рана и мороз забрали последние силы. Немецкий офицер умер у погасшего костра, закутавшись в прожженную шинель.

Спустя месяц на его объеденное хищниками тело наткнулись местные крестьяне. Кое-как стянули с ног изгрызанные сапоги и прихватили пистолет. Документы, письма, фотографии затолкали в снег. Если уцелеют до весны, то кому надо подберут.

Полтора десятка человек взяли в ту ночь в плен. Старшина Черняк накормил их горячей жидкой кашей с сахаром. Фельдшер Яценко запретил давать хлеб или другую твёрдую пищу.

— Кишки не выдержат, — пояснил он. — Все оголодавшие, непонятно, как сюда дошли.

— Боятся, что в Сибири их всех заморозят, — сказал Василий Дарькин.

— У них и так руки-ноги поморожены. Эвакуировать срочно надо.

Несколько человек допросили. Унтер-офицер со впалыми щеками и клочьями отмирающей кожи на лице рассказал, что Паулюс и его армия получили из Берлина категорический приказ сражаться до конца.