Читать «Семь рек Рима» онлайн - страница 66

Я сидел на мягкой траве, думал, как лучше начать, как вдруг из меня вырвалось:

— А почему вы все время вздыхаете?

— Вот что значит смертный, — произнес Эак. — Суетные пустые создания. Зачем, спрашивается, вы так переделали мое имя, что и не узнать?

— Простите, — осторожно сказал я.

— Меня зовут Иах, — голос стал плаксивым. — А не Эак. Что тут непонятного. А вздыхаю я потому, что являюсь самым справедливым судьей.

— Что же в этом плохого? — я потихоньку поворачивал голову, чтобы понять, откуда исходит голос.

— А что хорошего? — голос отдалился, потом приблизился и произнес доверительно. — Каждый судья хотел бы вершить дела по своему разумению. В том числе и несправедливо. А я не могу. Мне надоело. Смертельно надоело. Вечно быть исключительно справедливым. Так что ты здесь делаешь и чего хочешь?

Мне пришло в голову, что Харон просто не может присутствовать на суде. Почему? Может, из-за того, что какая-нибудь из теней могла ему понравиться и он стал бы хлопотать за нее. С другой стороны, ну и что — ему ведь не было нужды быть все время беспристрастным. Перевозчик — не судья.

— Я здесь, — начал я, — потому что очень этого хочу.

— И, ах, я такое уже видел.

— У меня умерла девушка, и я хочу ее найти.

— Видел, — отозвался судья.

— Я хотел бы найти ее и вернуть назад на землю. Я хочу, чтобы она жила.

— Было, — голос Эака-Иаха снова стал плаксивым. — На основе прежних прецедентов выношу решение. Если тебе, — деревья и цветы вновь поднялись, заполнив пространство погребальной музыкой, — удастся ее найти, то явитесь пред наши взоры вместе. Надо выслушать и ее тоже. Может быть, ты ей уже разонравился.

Деревья и цветы спело осыпались, превратившись в труху коричневого цвета, и роскошный разнообразный сад превратился в одинаковые гряды, переходящие одна в другую. Гряды росли некоторое время в высоту, пока не превратились в лабиринт. На всякий случай я обернулся — харонова хижина осталась на месте. Она была снаружи лабиринта, внутри которого я оказался.

Стараясь не касаться коричневых стенок, я двинулся вперед. Один поворот, потом развилка, несколько шагов — и следующая. Я понятия не имел, куда мне нужно, и решил взобраться на стенку, чтобы… чтобы сделать хоть что-то, что представилось мне осмысленным. Стенка оказалась мягкой и теплой, как медвежья лапа. Не успел я подумать о нелепости этого сравнения и высунуться над стенкой, как в непосредственной близи от моих глаз возникла чужая голова.

Она была совсем небольшой, даже маленькой, величиной с кокосовый орех, и, так же как орех, покрыта прилегающей коричневой, в тон окружающего пейзажа шерстью. На поверхности этого ореха не было даже намека на уши, глаза и рот были круглыми, удивленными, нос расползался между ними неуверенным пятном, а надо лбом виднелись пара выростов, похожие на начинающиеся рожки.

— Вы кто? — спросил я и тут же осекся — очевидно было, что это либо следующий судья, либо его представитель. Встреча с Эаком-Иахом произвела на меня определенное впечатление, но одновременно он показался мне слишком поглощенным собой, неуверенным. Это с одной стороны было неплохо, потому что не страшно, а с другой — не очень вразумительно. Самое главное, что он вроде не возражал, чтобы я отправился на поиски Пат. Почему он сказал, что уже видел что-то подобное? Орфей и Эвридика? Других примеров я не знал.