Читать «Химмельстранд» онлайн - страница 195
Йон Айвиде Линдквист
— Молли... я не понимаю, о чем ты. Я никаких Белых тут не видел. И какой еще туннель?
Впервые за все время Молли посмотрела ему в глаза, и он поразился: взгляд ее был полон совершенно недетской печали.
— Я знаю,
Она отвела взгляд. Молли посмотрела на открытую дверь и мотнула головой.
— Мама теперь такая, как они.
По кишкам пополз слизистый, отвратительный страх. Петер вовсе не был уверен, что хочет продолжать этот разговор. Но преодолел себя, погладил живот, точно стараясь успокоить и умилостивить ужас, показать, что ничего такого — обычная кишечная колика.
— Как кто? Какие они?
— Те, которые едят таких, как я. Я не знала, что они существуют. Это очень страшно.
Петер встал, не отпуская руку от живота. В кишках все бурлило, точно какой-то рассерженный зверек старался выбраться наружу. Он подошел к Молли.
— Девочка моя любимая... — Он погладил ее по ножке. Молли скривила губы в усмешке, точно он сказал какую-то глупость или неудачно пошутил. — Я и в самом деле не понимаю, о чем ты... Как ты сказала? «Я знаю,
Петер посмотрел на ее головку — когда-то он ее гладил и чувствовал под пальцами родничок, лоскут прочной кожи, прикрывающий мозг, — мозг, ставший для него неразрешимой и страшной загадкой. Его было охватило чувство отцовской нежности, но Молли посмотрела на него внимательно, и его начала бить дрожь.
Зверек в животе выпустил когти и начал рвать кишки. Лицо Молли внезапно изменилось. За ним и сквозь него начало проступать другое лицо, как при двойной экспозиции. Лицо его отца. Ее ярко-синие глаза смотрели на него ласково и невинно, но за ними пряталась другая пара глаз, карих, почти черных, сощуренных в припадке бешенства. Молли открыла свой ротик, который в то же время был ртом его отца, и раздельно произнесла:
Солнечное сплетение прошила болезненная судорога. Петер согнулся вдвое, сжал, как мог, ягодицы и рванул дверь в туалет. Еле успел спустить брюки, и его пронесло. Он зажал рот рукой, чтобы ко всему еще и не вырвало.
Эти слова впечатались в память навсегда. Тот вечер, когда отец чуть не убил маму. Он никогда не рассказывал об этом даже Изабелле, не говоря уж о Молли.
Петер глубоко вдохнул носом, и от чудовищного зловония его опять чуть не вырвало.
В дверь постучали. Тошнота сменилась паникой. За дверью стоит отец. С молотком в руках. И на этот раз его ничто не остановит, у него даже нет распятия, чтобы остановить последний, смертельный замах. И даже если бы было, здесь оно не имеет силы, потому что
Петер вспомнил маленькое тельце, комочек пронзительного тепла, он вспомнил крольчонка Диего, которого Бог забрал к себе, вспомнил все удары, все горести жизни — и конечно же, жизнь эта так и должна закончиться. В вонючем сортире и в собственной блевотине...