Читать «Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 1» онлайн - страница 81

Оцепило внимательное кольцо. Спросил кто-то тревожно:

— Это что… инструктор?..

— Не прогоните?

Не отвечали. Ползли недоверчивые взгляды по «концертным», по дохе, по завиткам длинных волос. Корчится человек!

Штерн снял боты.

— Разрешите поставить?

Брызнул смех. Ну и дядя! Откуда… такое?..

Секретарь сказала:

— Вы лучше поиграйте чего-нибудь. Чего умеете.

Прикрыв рот большой рукой, прорвалась внезапно смешливым повизгом. Брякнула на пол метелку; выкрикнула залпом:

— Повесели сам себя!

Перебросился хохот. Точно выяснилось что-то нужное о пришлом в дохе. Что непонятностью давило. Рухнуло недоумение.

— Себя повесели! Себя!.. Сам себя!.. По-ве-с-е-л-и-и-и!!!

Мигал А. Штерн. Смейтесь, милые. Отошел от хохота. К роялю.

Скомкано тер назябшие пальцы. Попробовал педаль. Поднял крышку. Шредеровский, полнотонный инструмент. В басах ослаб. «Си» детонирует, «до-бемоль» полутонит. Заметил горестно: снята с клавишей слоновая кость: скалятся они стариковскими коричневыми зубами. Минуту подумал, склонившись над клавишами. Чуткие, они покорно ждали. Напрягся в молчании, перестал чувствовать тело: как когда-то перед жутко дышащим провалом зала.

— 10-я соната?

Вскрикнули весельем клавиши. Закрутилось, зазвенело:

— Комаринский.

— «Ах ты, сукин сын, комаринский мужик».

Грохнуло неистово;

— Оот, шпарит!

Оборачивая Штерн раздернутое восторженной улыбкой лицо: — Понятно, товарищи?

— Сыпь!

Загопотали. Соизшись в топоте, трескались плечами, головами. Тяжело взмахивали руками — птенцы на первом взлете. Тянули грубые сапоги, штаны, куртки к земле.

— Понятно, товарищи?

— Здорово!

Через час окружили, жарко дышащие. Отталкивали друг друга локтями:

— Очень уж хорошо вечерок прошел… не забывать просим… Секретарь говорила, слизывая языком пот с верхней губы:

— Завтра приходи. Хорошо играешь.

Прорвалась визгливым вскриком:

— Иих… хорошо!..

Согнала смех с лица:

— На штат. По одиннадцатому.

Хрустнул в тоске ледяными пальцами Штерн.

— Не поняли… Зачем в штат? Ах, боже мой. Так я… так. Добровольно…

Одернулся внезапным: опять неправдивость. Человеку надо, чтобы штат и лучше жилось. Конечно.

Врезал, перебивая:

— Согласен. На 11-й. На штат.

Серые боты. Нелепо. Оставить.

Неправдивость: надо человеку, чтобы ноги в тепле были. Надел боты.

Кричали:

— Завтра приходи! Ждать станем!..

Задержался у наваленных грудой книг. Спрятал косо прорезавшуюся улыбку.

— Вы что же все время читаете?

Свистнули:

— Нанимались!

— Непонятное. По средам кружок по Коваленку занимается. Так там. А книги помалу…

Смеялся облегченно А. Штерн:

— А я боялся, что вы… плакатные… плакатные дети!..

Проводили недоумелыми взглядами.

Откудова… такое?

У двери, за которой собаки, ночь, сугробы, оглянул цепко яркую комнату А. Штерн. Унести в глазах с собой в слепой домик. Чтобы греться там. Ночами очень длинными. Днями, когда лук жарят и пахнет. На улице сказал в синь, в снег, в небо:

— Для них жить.

Сказал негромко. Было мало как-то. Не убедил. Остановился. Распахнул доху, напряг тело, крикнул в синь, в снег, в небо: