Читать «Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 1» онлайн - страница 49

Андрей Гвоздев просил слова. Он говорил меньше других, но его любили слушать.

— Товарищи, вам известно, что я крестьянин по происхождению. Из середняков. Ездил я нынче на родину за хлебом. Хотелось мне поесть хлебушка моей родины. На самом-то деле хлеб сам сожрал меня. Мы, детки, давимся самым маленьким куском хлеба, так он дорого нам дается. Есть в Р.С.Ф.С.Р. новый капиталист, покупающий рабочую силу, крестьянин урожайных губерний.

— Долой, долой, что он говорит!.. — загудела толпа.

Но Андрей придавил ладонью стол, издав рычанье зверя:

— Тихо! Тихо… Каждый из нас, рабочих, вышедших из крестьян, рвется на родину за кулем хлеба. Наши деды, сестры, снохи втридорога отдают нам ржаной хлеб. Ребята, не дадим себе упрекать родное крестьянство, не дадим крестьянину присвоить и казать хитрое лицо капиталиста. Дорог хлеб, дешева страна. Пока наша родня жадно ломит цену на хлеб, она бедна, а с нею бедны и мы. Пусть крестьяне разроняют короваи хлеба по городам, пусть явится потребность вновь удорожить хлеб. Поговаривают о натуральном напоре, ломите в него! Между нами коммунисты, делегаты на съезды Советов, братья, сделайте хлеб доступным, страну — мощной.

— Гы… гы!., съезд!., съезд!.. Верно!..

Андрей вытер мокрый лоб. Батин подтолкнул его локтем:

— Видно, хороший мед на твоей родине. Только по усам в рот попал бы нам.

— Попадет, были бы здоровые рты наготове.

Израилевич, не понимая шутки, смотрел Гвоздеву прямо в рот.

— И смеетесь же вы, Гвоздев, невероятно… Я вот никому не верю, а вот вы смеетесь, я весь у вас, верю…

— Добро!..

Гул стих, и новый оратор, уставив крючковатый палец на Андрея заговорил, по-нижегородски шепелявый:

— Цего вы его слушаете, товарисци, он с душком, не ему уцить наших вождей. Он сам недалеко ушел от церной стаи… Женатый на церносотенке…

— Врешь, долой, шкет, врешь!..

— Пускай поговорит, — пробормотал Андрей, раздвигая толпу.

Оратор продолжал:

— Крестьянство отсталое, реформы так и прут, а середняцество не выходит из колебания. Гвоздевы ворцат, связавшись с семьями церной стаи.

— Ах, дьявол, — сказал Андрей и разом взмыл на возвышенье. Схватив оратора за шиворот, шатнул его из стороны в сторону и крикнул: — У меня, брат, жена одна, а руки две, говори дело, а в чужие окна не заглядывай, цепелявый!

И швырнул нижегородца на стул. Соскочил вниз, вдавив плечи в сплошную тушу толпы.

Поднялся шум, объявили перерыв.

* * *

Вернувшись домой, Андрей лег отдохнуть около печки и принял закрытыми веками красный отблеск углей.

Екатерина Владимировна ходила из угла в угол, раздражая себя крутыми поворотами.

Кирик дышал во сне, присвистывая, как иволга.

— Что за жизнь! — воскликнула Екатерина Владимировна. — Ты привез продукты, их уже достаточно, чтобы купить мою душу. Как мы измельчали! Вся радость в живности… Когда мы от этого оправимся? Где красота?

— Думай о народе, найдешь красоту.

Она зло засмеялась:

— Мы имели красоту в душе нашей, а вы разрубили душу пополам.

Впервые отделила Андрея от себя, отчеканила МЫ и ВЫ.

Кто-то позвонил. Андрей пошел открыть. Позвал из кухни:

— К тебе, Кать. Гражданин Логинов.