Читать «“Золотой осел" Апулея. Архетип трансформации» онлайн - страница 201

Из посвящения Луция, описанного Апулеем в обряде Изиды, которым заканчивается роман, мы узнаём существенные элементы таинства. Обряд состоит из добровольной смерти и спасения от смерти через благодать — путешествие в царство Персефоны и обратно. Он построен вокруг образов и культа верхних и нижних богов, и важное значение имеет то, что он начинается путешествием в ад и проходом через четыре стихии. (Пока что мы не касаемся заключительного этапа — преобразования в Гелиос.)

Соответствия мифу о Психее очевидны, мы не можем не предположить, что Апулей имел чёткое представление, что он делал, когда включал сказку в роман «Золотой осёл». Наш следующий вопрос таков: какое отношение история Психеи имеет к обряду посвящения, описанному в романе?

Здесь нам не обойтись без некоторых дополнительных замечаний о матриархальной и патриархальной психологии, так как именно конфликт между ними делает миф о Психее доступным пониманию. Контрастируя с торжественным посвящением, которое описано со всей пышностью и церемониями в терминологии таинства, сказка является профанной вставкой. Она задумана как некое фольклорное вступление.

В романе «Золотой осёл» история Эроса и Психеи рассказана молодой девушке старухой. В день своей свадьбы эта девушка была похищена «из маминых рук» разбойниками, которые намеревались вымогательством получить выкуп от её родителей. Сюжет изнасилования и брака смерти, а также сюжет женского посвящения (инициации) различимы в завуалированной форме, характерной для Апулея.

История Психеи, которую старуха рассказывает молодой невесте в утешение, — это посвящение в женскую судьбу развития через страдания, поскольку только после несчастий и страданий Психея воссоединяется со своим возлюбленным. То, что эта старая женщина родом из Фессалии, земли ведьм и Гекаты, иными словами, из земли Ферайи, в до-эллинской мифологии — Великой Богини-Матери, расширяет подоплёку и даёт нам представление о матриархальных таинствах в их мифической глубинности.

Бахофен был первым, кто приблизился к значению этих контекстов. Чтобы убедиться, он вместил сказку в свою схему и самым произвольным образом обошёлся с текстом, который он в таких обстоятельствах был вынужден истолковать неверно. Но даже так, он распознал общее направление этой истории и её мистический характер. «Женская душа, сначала на службе Афродиты, — раба материи, обречённая на новые и неожиданные страдания на каждом шагу и, в конце концов, увлечённая вниз в глубокое болото чувственности, но затем прорастающая в новое и более мощное существование, переходя от жизни Афродиты к жизни Психеи. Нижняя стадия имеет земной (теллурический) характер, а верхняя — уранический… В Психее сама Афродита достигает лунной стадии — высшей стадии, которой может достичь женская материальность. Рядом с ней стоит Эрос как Лунус».

Ему не удалось распознать конфликт между Психеей и Афродитой или самостоятельный женский характер мифа, потому что великий открыватель и поклонник матриархата остался под влиянием платонических, христианских, патриархальных представлений. Он мог воспринять женственно-психический принцип только как уровень, подчинённый солнечно-мужской духовности.