Читать «Из каморки» онлайн - страница 69

В наушниках звучал «Пикник». Я заканчивал роспись стены в столовой детского садика. Еще пару штрихов — и домой.

По пути назад я не чувствовал ни малейшей тревоги. Открыв дверь, помню, я даже не удивился, что в квартире темно. Ведь Ева и Максимка могли уже спать. Я включил свет и услышал телефонный звонок.

А потом я упал. Провалился. Очнулся уже в больнице. Спустя два дня.

Тогда мне приснился ужасный сон. Я стоял, наклонившись над кушеткой, на которой лежит Максимка. Ему больно, и он громко плачет. Я слышал, как хрустнула его косточка. Затем еще одна. Судороги сковали его худое тельце. Я не знал, что делать и от ужаса закрыл глаза. Сын громко кричал. Я боялся взглянуть на него и плакал. Его косточки начали хрустеть громче, и я чувствовал, как каждая из них ломается, пока не осталось ни одной целой, пока он не затих. А я так ничего и не смог сделать.

За эти два дня мои волосы покрылись инеем, а лицо — паутиной мелких морщин.

Они стояли на остановке, когда в их хрупкие жизни врезался на всей скорости пьяный водитель. Мгновенная смерть, без права на шанс. Без права на прощание. На последний взгляд.

Почему, так тонко чувствуя их обоих, я не увидел отблеска смерти в их глазах в то утро?

Опять та же песня. Может, она и была тем знаком, который я тогда не уловил.

31 и 8. Я всегда пропускаю эти страницы, когда что-то читаю. Пару пропущенных моментов из книги — ни на что не повлияют. Пару пропущенных моментов из их жизни — равноценно отрезанию пальцев.

Я избавился от друзей и знакомых — чтобы посвятить всего себя без остатка воспоминаниям, чтобы вырисовать полную картину и понять причины. Чтобы узнать — почему я заслужил эту невыносимую утрату. Сейчас это самое важное для меня…

Но иногда мне становится страшно — и тогда я меняю пьянство дома на пьянство в каком-то захолустном баре.

— Официантка, повторите!

Снимаю очередной невидимый снимок с веревочки моей памяти.

На двухлетие наших с Евой отношений я преподношу ей подарок — мы переезжаем со своих общежитий в съемную квартиру. Я как раз получил прибыльную работу — нужно было расписать одну церквушку — и мог позволить содержать ее, еще студентку, и себя. Это был самый счастливый день в нашей жизни — когда мы второпях перевозили свои скромные пожитки в гостинку.

Она была моей музой и натурщицей, моей любимой. Ее родное лицо отобразилось во множестве моих работ. Я хотел рисовать только ее, без устали, днями и годами. Я раздаривал часть ее души, чтобы ее же увековечить.

— Дэн, я вот о чем размышляла. Я думаю, что творческие люди — писатели, художники и другие — знают и ощущают больше других. Мне кажется, их фантазии, воплощенные в своих работах — это часть скрытой от других правды. А еще они маги или волшебники — ведь их творчество способно влиять на людей и менять их жизнь. И это, наверное, так замечательно писать о чем-то хорошем, ведь в нашей жизни так много страхов и зла. Писать о любви, красоте, природе — об этом ведь так мало пишут теперь. Рисовать яркими красками, а не марать серостью бумагу. Вызывать позитивные эмоции. Ведь людям, погребенным под своими проблемами, заботами, болезнями так не хватает света и радости.