Читать «Живи и радуйся» онлайн - страница 107

Разгоряченные, с сердечной дрожью забегали мы в класс, и как бы заново, свежо, вслушивались в голос учителя или с особым усердием читали вслух какой-нибудь отрывок из христоматии. Многие из нас уже схватывали слова с легкостью, а кое-кто еще читал по буквам, и тогда не обходилось без смеха.

– Вы-о-ды-у, – тянул Мишка Кособоков, – воду, вы-о-зят, возят ны-а ще-лы-на-ках, на щенках.

– Как это на щенках? – Екатерина Дмитриевна вскинула брови. – Думай, что говоришь.

Смех прокатился по классу.

Мишка покраснел.

– Так на чем возили воду древляне? – Учительница постучала линейкой по столу, и класс затих. Кое-кто из особо шаливших уже получал этой линейкой по затылку, а то и в углу перед всем классом урок простаивал (всё тогда разрешалось учителям), и мы побаивались и болевого наказания, и жгучего стыда перед сверстниками.

Мишка напрягся, вглядываясь в текст.

– Ны-а, ны-а, че, на челноках.

– Вот. – Екатерина Дмитриева кивнула одобрительно. – На челноках возили воду от дальних источников древляне, а не на щенках.

Побывал и я как-то в том повинном углу, и не за шалость, а по неожиданной причине. У нас в классе учился мальчишка с поврежденным в раннем детстве глазом – Ванюха Гавриков, и все его дразнили Камбалой. А как-то еще много раньше в разговоре с дедом на мой вопрос: «Есть ли животные с одним глазом?» – Он сказал, что рыба камбала плавает на боку и ей второй глаз не нужен, поэтому она одноглазая. Дед, конечно, ошибался по незнанию, не видел эту рыбу, а только слышал о ней и, скорее всего, тоже от человека немудреного, но ему не хотелось пасовать перед внуком, то есть – передо мной – вот он и выдал «истину» про одноглазую рыбу. И как раз, рассказывая про животных, учительница задела тему о глазах, заявляя, что все животные, исключая насекомых, имеют по два глаза.

Тут я и решил похвастать знаниями, выкрикнув:

– А у камбалы один глаз!

Кое-кто из одноклассников захихикал.

Екатерина Дмитриевна, откуда-то знавшая, что мы дразним Гаврикова – Камбалой, подумала, что я ехидничаю, намекая на Ванюху, и посуровела:

– А ну-ка, Венцов, в угол!

Я оторопел, попытался что-то сказать, но учительница была непреклонной.

– У тебя со слухом всё в порядке? – решила она и меня уколоть за «одноглазого» и шевельнула линейкой.

Обидно было до слез и стыдно до покраснения ушей. Это меня-то – отличника, образцового ученика и в угол! И ни за что! За недопонимание. Несправедливо…

Так и простоял я в углу до звонка, сутулясь под взглядами одноклассников, среди которых были и ухмылки.

А когда прозвенел последний колокольчик, извещая об окончании уроков, я специально замешкался, чтобы не слышать ни слов сочувствия, ни обидных выкриков, и неторопливо стал укладывать в портфель свои школьные принадлежности. Тут и появился на пороге Кольша, почему-то раньше обычного времени. Его седьмой класс учился во вторую смену после наших занятий, и мы с ним чаще всего не сталкивались в этот промежуток времени.