Читать «Сыскная одиссея» онлайн - страница 127
Иван Погонин
Да-с, перспектива… Остается только одно: довести Михаила Алексеевича до сознания. Вот только как?»
Из конки пришлось выпрыгивать на ходу — пока Тараканов думал, он пропустил свою остановку.
Инобытия у Слепнева не было, это установили довольно быстро. Тараканов хотел поручить выяснить это Жемчужникову, который должен был отслужить еще неделю. Но тот сразу же вспомнил, что в субботу, 6 июня, был вечер в Дворянском собрании.
— Мы ведь, Осип Григорьевич, в тот день с Масловым договорились, что я утром воскресенья на службу приду, по краже работать, а из собрания я поздно вернулся и всю ночь не спал, боялся проспать. Поэтому и запомнил. И то, что Слепнев на вечере был, я тоже прекрасно помню, он еще мне предлагал бросать полицию и переходить в судебное ведомство.
— В чем он был одет?
— Как и все мужчины на вечере — во фраке. На вечера в Дворянское собрание иначе не пускают.
— А во сколько вечер кончился?
— Да уж в третьем часу. Я же говорю, проспать боялся.
— Слепнев до конца оставался?
— Не знаю, людей было много, за всеми не углядишь, да и не интересовался я им.
— Значит, мог уйти незаметно?
— Вполне.
От проверки манишки Тараканову пришлось отказаться. Она, как и другие вещественные доказательства по делу, хранилась у помощника прокурора Стрельникова, составлявшего обвинительный акт, а идти к нему и просить манишку означало воплотить в реальность придуманный в конке разговор. Тараканов изломал всю голову, но ничего, способного склонить Слепнева к признанию, выдумать не мог.
Вечером он позвал к себе в кабинет Маслова.
— Иван Владимирович, сдается мне, что Тименевых Слепнев сложил.
— Это как? Слепнев? Письмоводитель?
— Он.
— Ты уверен?
— Да. Вот только о причинах своей уверенности я даже тебе все сказать не могу. Но можешь мне на слово поверить.
— Тогда поедем, заберем Михаила Алексеевича.
— А нет у меня ничего весомого против него. Если сам не сознается, ничего я не смогу доказать.
Маслов внимательно посмотрел в глаза начальнику.
— Осип Григорьевич, а ты точно уверен, что это он?
— Уверен, тебе говорят!
— Ну тогда вот что я тебе расскажу. В тысяча девятьсот шестом году взяли мы в Москве по наводке одного гайменника. Он извозом промышлял, седоков денежных убивал и грабил, а трупы прятал. То, что по нему бессрочная каторга плачет, ни у кого из нас сомнений не вызывало. Но доказать мы ничего не могли. А он сиделец опытный, признаваться ни в чем не хотел, как мы ни старались. Знал, что коли признается, то сам себе приговор и подпишет, ну а выдюжит — на волю пойдет. Все кулаки мы об него отбили, но ничего не добились. Тогда Дмитрий Петрович, начальник мой, интересную штуку придумал. Посадили мы этого гайменника в пролетку, отвезли на Лосиный остров. Там Мойсеенко соорудил петлю из веревки и велел мне залезть на березку да привязать ее к суку покрепче. А когда я это исполнил, он убивцу-то и говорит:
«Ты, извини, но брат одного из купцов, тобой убиенных, деньги нам большие дал, чтобы мы тебя порешили. Узнал он, что нет против тебя у нас ничего и что нам тебя выпускать придется, вот и расщедрился. Коли, говорит, правосудие мне помочь не в силах, сам я правосудием стану, хоть это и грех великий. Такие вот дела… Начальству я доложу, что тебя выпустил, оставив в сильном подозрении. А когда найдут тебя, все решат, что ты сам с жизнью счеты свел, грехов своих не выдержал. Ну, не поминай лихом на том свете».