Читать «Довмонтов меч» онлайн - страница 66
Валерий Михайлович Воскобойников
Знал бы, что это последний был её разговор! Так же и с дядькой Лукой — дядька Лука так и погиб, спасая его. И не успели они сказать друг другу прощальное важное слово.
— А я постригаюсь, — повторила княгиня Евпраксия и показала в сторону реки Великой.
Там на другом берегу стоял женский монастырь. Довмонт уж знал, что основала его псковская княгиня Евфросиния, супруга полоумного князя Ярослава Владимировича. Того самого, что ушёл в рыцари и даже навёл рыцарей на Псков. После Ледового побоища ему удалось скрыться, он женился на дочери немецкого графа да так и бродил где-то вместе с другими рыцарями. Супруга же основала женскую обитель. На судне из Нидерландов ей привезли обожжённый в каменном угле кирпич. Этим кирпичом вперемежку с псковской белой плитой артель выложила стены храма Святого Иоанна Предтечи.
А спустя несколько лет — после того как бывший муж пригласил её на свидание в ливонский городок Медвежья Гора, а пасынок умертвил — мощи её захоронили в том же храме, который она и построила.
В эту обитель уходила теперь княгиня Евпраксия.
— Мирская жизнь моя кончена. Дети постриглись иноками, и я за ними, — сказала она Довмонту.
Близнецов-братьев Довмонт увидел на службе в церковном хоре, которым управлял инок Кирилл.
За год они подросли, лица их ещё более посветлели, и в монашеской одежде они выпевали псалмы тоненькими голосами.
— Ты не путаешь их? — спросил Довмонт Кирилла.
— Нет, князь, как можно! Вглядись: у одного родинка на правой щеке, у другого — на левой. Один больше прилежен в духовном пении, зато другой — книгочей.
Инок Кирилл подружился с басурманскими врачевателями Ибн Хафизом и Убайдом.
В марте, перед началом весенней распутицы, пришёл в Псков из Новгорода последний санный обоз.
Обоз охраняла конная стража, саней было не меньше дюжины — разные там везли товары; одни же сани были аккуратно прикрыты рогожами. Первым, к кому обратился старший из стражников, был инок Кирилл. Он как раз шёл из храма в Завеличье.
— Слыхал ли ты здесь об иноземном лекаре? — спросил старший из стражников, в крашеном кожухе с длинным мехом вовнутрь.
— Это какой же? — осторожно поинтересовался инок. — Не из басурман ли?
— Из них.
— У нас тут два лекаря от басурман. Ты про какого спрашиваешь?
— Ибрахим ибн Хафиз — есть такой тут у вас?
— Старый который? — уточнил инок. — Борода седая?
— Не знаю я, какая у него борода — седая или пегая, мне имя сказано, и сундуки вот велено ему доставить.
— В немецкой живут слободе, с краю за корчмой, — сказал инок, — давай отведу, так не найдёшь.
Инок Кирилл притулился на санях с уголка, возчик подхлестнул лошадь, и вместе со старшим стражником они направились к дому, где жили врачеватели-басурмане.
Изба, в которой поселились они у бездетной семьи, была просторная, внутри её тот, что помоложе, с разбойничьей рожей, Убайд, толок травы, замешивал их на нутряном барсучьем да медвежьем жирах, готовил на всякую болезнь свою смесь. А на дворе теперь всегда толклись болящие — с утра собирались. На это тоже свой был вопрос у инока Кирилла. Вопрос такой: возможно ли принимать лечение из рук иноверца? Не воспримет ли тело болящего вместе с травами да мазями дьявольское наваждение?