Читать «Тритогенея Демокрита» онлайн - страница 38

Недавно умерший Анаксагор был другом великого Перикла, но жил в бедности. Многие думали, что он любит размышлять в ночной темноте, не зная того, что у Анаксагора часто не было масла, чтобы зажечь светильник. Это он издевался над людьми, верящими в божественную природу солнца. Он говорил: «Если плюнуть на солнце, оно зашипит, потому что солнце — раскаленный камень». Афиняне хотели приговорить его за эту дерзость к смерти и, наверное, казнили бы его, если бы не Перикл, который помог Анаксагору бежать из Афин. Великий Перикл не смог бы защитить философа от разгневанных афинян.

«Кто подаст голос за меня, когда, возможно, наступит и мой черед?» — с грустью подумал Демокрит. И в то же мгновение его мысль снова возвратилась к Алкибии: посочувствует ли она ему, если с ним приключится беда? Но какая беда? Абдеритяне захотят казнить его за безбожие? От этих глупцов можно ждать всего. Впрочем, и счастливая доля не исключена. Но вот чего не избежать: болезней, старости, тоски. Больных и старых утешают любимые и близкие люди. Нельзя человеку всю жизнь прожить без людей. Придет время — умрет Клита, его нянька. Останется ли с ним Алкибия?

«Когда ты молод и здоров, ты более нужен другим, чем все другие тебе. Таков закон природы, не нарушай его», — записал Демокрит в этот день новую мысль в книгу о Пифагоре. А записывая, думал, что хочет обмануть себя и уже обманывает, пытаясь представить свои отношения с Алкибией так, будто она ему дочь, а он ей — отец… Конечно, он ей нужен, но не больше, быть может, чем всем другим…

Он тревожился, когда Алкибия уходила из дому с поручениями Клиты, и, случалось, ворчал на няньку за это. Часто поглядывал на дорогу, по которой должна была возвратиться Алкибия; вздыхал с облегчением, когда она приходила. Подарил ей привезенного из Египта скарабея, вырезанного из голубого прозрачного топаза. Алкибия, радуясь подарку, поцеловала Демокрита в щеку. Он был счастлив и думал о ней, когда лежал за домом в траве, слушая, как поют птицы, и любуясь порхающими бабочками. Впрочем, наблюдая за звездами, он снова думал об Алкибии. Думал о ней, засыпая. А среди ночи вскочил с постели, услышав во дворе ее голос. Выбежал за дверь. Алкибии во дворе не оказалось. Понял, что голос ее почудился ему во сне. Возвратился в дом, долго сидел на ложе в грустном раздумье, а потом засмеялся и сказал себе:

— Не сходи с ума, Демокрит. Ты должен сказать Алкибии; что хочешь видеть ее своей дочерью… Найди случай. И принимайся за дела — пора!

Уже следующий день он разделил на две половины, из которых первую посвятил работе над сочинением о строении мира, вторую — исследованию приусадебных земель.

«И вот я могу уподобить атомы буквам, — написал он в тот день. — Как из букв возникают слова, так из атомов возникают вещи. И нет нужды, чтобы атомы имели бесчисленное множество форм. Ведь и букв, которыми мы пользуемся, не так много. А между тем, пользуясь этими немногими буквами, мы можем составить столько слов, сколько существует вещей, нуждающихся в именах, действий и движений, нуждающихся в описании, чувств и мыслей, нуждающихся в словесном выражении. Гомер, пользуясь малым числом букв, создал целую вселенную, заполненную словами. Так и мы, пользуясь атомами нескольких десятков форм, может рассчитывать на то, что число их различных сочетаний будет бесконечным, как бесконечно число предметов, наполняющих мир».