Читать «Нетландия. Куда уходит детство» онлайн - страница 5

IV

Я не раз слышал это имя – имя лучшего друга его детства: Коко. Они вместе учились в школе и потом всю жизнь не теряли друг друга из виду. Мне слово «Коко» всегда представлялось названием чего-то такого, что существует лишь в теории, в детстве старого человека. Когда дед произносил это имя, он мгновенно перелетал на ту далекую планету, у него даже губы складывались иначе, совсем как у семилетнего ребенка, и самому Коко, чье отражение возникало у дедушки в глазах, тоже всегда было семь. Для меня он остался семилетним навечно. Ну разве можно предположить, чтобы где-то на свете был Коко, который однажды отпраздновал совершеннолетие?

Однако теперь Коко исполнялось восемьдесят, и его родные попросили самого старого друга написать в честь юбиляра поздравительную речь.

Дед смотрел на меня и был как-то странно взволнован.

– Я очень люблю Коко. Я тебе про него рассказывал?

Меня так и подмывало сказать «нет» и еще раз с наслаждением послушать, как взрослый человек произносит эти два слога.

– Проблема в том, – сказал он вдруг, – что я больше не могу писать.

Я попытался улыбнуться. Я прекрасно знал дедушкин слог, музыку его языка. Слова были его сокровищем, он произносил гениальные речи и был блестящим оратором, а если понадобится – шутом, и слова его могли звучать романтично, а могли проникать в душу подобно проповеди. У него сами собой слагались стихи, а единственного героя, которым он по-настоящему восхищался, звали Сирано.

Дедушка повторил, глядя в окно:

– Я больше не в состоянии написать ни слова. Не знаю, в чем тут дело. Ничего не получается.

Я слушал эти незнакомые ноты в его голосе.

– Понимаешь, даже для Коко. Не выходит.

Он обернулся как раз в тот момент, когда с его губ снова слетело это странное имя, и я заметил, что лицо его было сейчас не просто детским, но еще и каким-то потерянным – я никогда не видел его таким. Глаза как будто стали больше, и уголки губ печально опустились.

– Я хотел попросить тебя написать несколько строчек для Коко.

Наверное, я опять улыбнулся – что мне еще оставалось, кроме как улыбнуться? Дедушка просит внука об услуге. Казалось бы, обычное дело. Но в тот день, из-за того, что именно он обращался ко мне, и именно с подобной просьбой, – он, которому не было в этом никакой надобности, обращался с просьбой ко мне, так любившему писать, – в тот день его слова разверзли у меня под ногами пропасть. Обычную пропасть, однажды разверзающуюся между нами и детством.

– Не обязательно писать что-то длинное… – сказал он и посмотрел на свои руки. – Не знаю… Страничку. Я тебе доверяю.

Он ждал ответа, как будто мог получить от меня отказ. Я заговорил не сразу только потому, что мне хотелось еще немного побыть рядом с тем бессмертным дедом, которого я сам себе придумал. Возможно, мне следовало броситься к нему и отчаянно сражаться, чтобы его не потерять. Я был преисполнен страха и вместе с тем – жажды. Одновременно страшился и жаждал этого дедушкиного абсолютного доверия, его отречения, его слабости.