Читать «Эхо войны. Неудобная правда» онлайн - страница 24

Конечно, проигрывать и признаваться в поражении они не умеют. Я думаю, мы должны будем дойти до аналога Карибского кризиса, когда все будет висеть на волоске, ну а дальше – у кого нервы крепче…

Г. Саралидзе: Апокалиптично…

Д. Куликов: Да нет, спокойно. Понимаешь, Гия, спор о соотнесении субъективных и объективных факторов в историческом процессе, что там первично, что вторично, он почему дурацкий? Есть и то и другое в истории. Есть объективная логика разворачивания процессов, от которых нельзя уйти. И есть фактор участия конкретных персоналий с их волей, решимостью или отсутствием таковых. Умом или безумием. В каждом конкретном историческом эпизоде эти факторы имеют свою комбинаторику. И каждый раз нужно разбираться отдельно, что сыграло больше.

Г. Саралидзе: Сегодня мы говорим о системе международных отношений, которые сложились после Второй мировой войны, а также о том, как они менялись, кто был инициатором этих изменений. Здесь всегда встает вопрос: Советский Союз все устраивало или все-таки были моменты, когда мы, учитывая свои интересы, пытались каким-то образом изменить то, что было сделано в 40-е годы?

А. Гаспарян: Это началось во времена Хрущева. За что его сегодня проклинают самые радикальные леваки? Он начал бороться за мир. Стал ориентироваться на свое собственное государство и призвал всех к миру. А это было, мягко говоря, нехарактерно для поколения самых первых большевиков. Другой вопрос, что на Западе, давайте скажем честно, все заявления о том, что Советы собираются бороться за мир, воспринимались как слабость Советского Союза, а вовсе не как защита человечества. Ага, русские заговорили о том, что надо каким-то образом договариваться, – они слабы! Значит, надо еще сильнее надавить, авось колосс на глиняных ногах упадет. 1980-е годы, казалось бы, у нас апогей борьбы за мир. Но я напомню, что перед этим Рейган объявил крестовый поход против коммунизма. Я не очень, правда, понимаю, почему у нас все время разделяют крестовый поход Рейгана против коммунизма и крестовый поход Адольфа Алоизовича против большевизма. В чем разница-то принципиальная? В том, что один сюда армады танков двинул, а второму не удалось это сделать? Каждая встреча Горбачева с Рейганом – это наши уступки. В чем-нибудь Запад нам уступил? Кто-нибудь может назвать хоть один пункт, по которому Запад отклонился от однажды принятой доктрины?

Г. Саралидзе: С 1945 года трудно вспомнить, конечно.

А. Гаспарян: Не было такого! А мы постоянно шли на уступки. Все время думали: ну хорошо, мы здесь немножечко ослабим подпругу – и тогда точно все получится.