Читать «Выстрелы в Сараево» онлайн - страница 43

Между тем в нью-йоркском «Новом журнале» сам же А. Арсеньев приводит воспоминания сына Лобачева, Юрия Павловича, где говорится, что их семья в Дубровнике жила в отдельном доме и ни о какой мансарде под крышей графского палаццо («с мышами, крысами и голубями», как это живописует М. Крлежа) речи не идет:

...Мы остановились в гостинице «Лапад», которая и ныне существует. Вскоре отец нанял довольно большой дом с садом, на холме, в начале района Лапад.

Вторая нестыковка состоит в том, что Косовская Митровица и Македония — все-таки не собственно Турция, а тогдашние захудалые турецкие вилайеты. И никаким Черным морем и Дарданеллами там и не пахнет. Нет, совсем не похоже, что «Грис» и Лобачев — одно и то же лицо. Впрочем, мой корреспондент, словно предчувствуя возражения, делает красноречивую оговорку: «Писатель Крлежа также мог спутать имя дипломата Гирса с русским эмигрантом в Дубровнике бароном Фирксом; такой там жил в 1921 году». Но и тут берет сомнение: какое отношение имел барон Фиркс к русской дипломатии?.. А кроме того, в том же арсеньевском очерке есть указание, что барон по прибытии в Дубровник разместился в крепости Ревелин.

Примечательно, что и черногорский Гире, Александр Александрович, по своим взглядам, похоже, чем-то неуловимо напоминает загадочного приятеля Крлежи. Вот как рассуждал А. А. Гирс:

Сербы королевства прониклись в последнее время уверенностью, что в их борьбе с Австрией, в какую бы форму эта борьба ни вылилась, они найдут в России и в русском правительстве и сочувствие, и поддержку. Попытки вовлечь нас в свои расчеты с Австриею были ими сделаны в эпоху Боснийского кризиса… нет оснований для уверенности, что они не возобновят их и теперь, когда Австрия, по-видимому, решила вступить в систематическую борьбу с «великосербством»… Если бы в защите домогательств сербов балканских мы дошли до резкого обострения наших отношений к Австро-Венгрии, сербские народы этого государства разбились бы еще более…

А. А. Гирс даже признается, что испытывает «священный ужас при мысли, что домогательства и судьба балканских сербов могли бы вынудить Россию на кровавую расправу с Австриею и ее союзницею».

Австрофильский образ мыслей А. А. Гирса, как и интеллектуальная манера его рассуждений, вполне могли очаровать взыскательного хорватского писателя. Перефразируя Пушкина, можно сказать: ай да Крлежа, ай да сукин сын, задал ты нам загадки!.. Безусловно, в разговоре с Ченгичем он что-то напутал, но эта та путаница, которую не назовешь старческими завихрениями; она очень плодотворна и поможет в распутывании других узелков. А вот личность пресловутого «Гриса» так и остается туманной. Если уж один из лучших знатоков Русского Зарубежья, досконально изучивший русскую эмиграцию в Дубровнике, споткнулся на том, значит, расколоть сей орешек действительно, нелегко.

Глава вторая

АПИС, АРТАМОНОВ И САРАЕВСКИЕ ВЫСТРЕЛЫ