Читать «Счастливы по-своему» онлайн - страница 177

— Мне интересно, — втиснулась Юля в крохотную паузу, — как бы окружающие смотрели на Богдана Анатольевича, если бы, например, он был гол как сокол?

— То есть ты намекаешь, что я… — началась новая тирада матери.

Юля смотрела на пол, где тень от стола скрещивалась с тенями стульев, образуя темные кресты, углы, таинственные фигуры. Ей вдруг вспомнилось, как в детстве она, ложась спать, укрывалась с головой одеялом и ждала, когда под кроватью откроется черная дверца, а из нее вытянутся дымом, выскользнут туманом чудовища: клювы острые, когти страшные, зубы в три ряда, шерсть косматая, заберут-проглотят Юлю… Началось с того, что на пять лет папа подарил ей тяжелый и глянцевый альбом «Искусство Древнего Египта». Внутри была утонченная, редкой красы Нефертити, и песьеголовый Анубис, и уходящие в раскаленное небо обелиски, и бесчисленные глаза Гора, золотые маски, саркофаги и съежившаяся, бинтами обмотанная мумия кошки. Этих богатств с лихвой хватило бы, чтобы впечатлительный ребенок насочинял себе сказок и кошмаров на тысячу и одну ночь, а тут еще на следующий же день началась то ли корь, то ли краснуха — какая-то дрянь с температурой сорок, и когда исходившую жаром, метавшуюся в кровати Юлю обступили зловеще молчащие твари, телами как люди, но с головами собак, крокодилов, коров и свиней, ворон… Болезнь прошла, страх остался. Она не рассказывала про него никому. Или рассказала раз, а взрослые ей не поверили. Не бойся, нет никого! Раз не верят, то о помощи не попросишь. И нет иного выхода, как только ложиться спать каждую ночь, надеясь, что звероголовые не придут, а когда придут, надеяться, что не тронут… Страх стал обыденным. А потом вдруг кончился. Кажется — если не путает — это случилось, когда Юля пошла в первый класс. Непонятно, почему. Не было спасителя, ни мать, ни отец не знали про страх, а другие и подавно. Или чье-то точное слово попало, как ключ в замок? Юля не помнила. Единственная причина, которая ей приходила в голову: она просто выросла. Переросла. Легла вечером в постель, и вдруг оказалось, что под кроватью — пыль, забытая юла, почерневший огрызок. Тени на стенах — это тени веток, тощих, жалких, облетающих под дождем. И вообще скоро прилетит Оле-Лукойе с разноцветным зонтом, будет до утра навеивать сны-сказки.

Что-то — то ли разноцветное кружение жизни, то ли перемена внутри — что-то случилось, толкнуло, и Юля переросла свой страх. В двадцать шесть лет — поздновато, конечно, но лучше поздно, чем… Да, теперь мать не пугала ее. «Что ж поделать? — вздохнула про себя Юля. — Такая она у меня… Маман!»

— …manger à deux râteliers! — маман ткнула ей в грудь длинным пальцем.

— Pardon?

— Проще говоря, ласковый теленок двух маток сосет.

— Аа… — покивала Юля, больше своим мыслям, чем матери, а затем сказала: — Я не теленок, ты не теленок, Степа тем более не теленок. И рассчитывать на деньги Богдана я не буду хотя бы потому, что это моветон.

Маман остолбенела и издала ртом невнятное клокотание. Юля двинулась было к двери, но вернулась: