Читать «Ноктюрн душе» онлайн

ЕВГЕНИЙ КИСКЕВИЧ. НОКТЮРН ДУШЕ: СТИХОТВОРЕНИЯ

СОБРАНИЕ СТИХОВ 1923–1928. СЕМИГЛАВЫЙ СБОРНИК (Белград, 1929)

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Художественное творчество — долг перед собою, до конца выполняемый лишь в процессе служения людям.

Но одичавшее русское общество не нуждается в поэзии. Его духовные интересы удовлетворяются ненужным безумием политической склоки.

Историки литературы, заменяющие отсутствующих критиков, твердят о «потоке стихов», кризисе прозы и пытаются всучить социальный заказ.

Огромная русская эмиграция, поблескивая крупными именами, сама лишена величия. Ее командные высоты заняты далеко не лучшими, а хозяйственно-культурные очаги зависят от введенных этими деятелями в заблуждение иностранных правительств.

Литераторы с громкими именами сидят без издателя, или печатаются, точно «молодые», на свой риск. Ибо издателям ни к чему платить авторские, раз можно бессудно перепечатывать покойных классиков и выпускать бульварные романы. Это очень нужно лицам, знающим 35 букв алфавита: надобно, чтобы их не трогали, чтобы волновали в них лишь примитивные ощущения, и льстили! Свой спрос на легкое чтение эти грамотеи оправдывают отсутствием в современности… Пушкина!

Хотя Пушкина в последний раз они читали в пятом классе!

Не может быть универсальной поэзии. Ржаной хлеб и тот едят не все. Я хотел бы писать для всех, кто ест ржаной хлеб. Но искусство всегда будет для некоторых, в конечном счете для избранных из немногих.

«Мы будем читать хороших писателей», — говорит общество.

Я стану писать для хорошего читателя.

Но — начинающему литератору не приличествуют объяснения… Преступив это, доскажу повестью об одном балканском премьере.

Парламентарии укоряли его, что он не поступает подобно Гладстону.

Какие вы для меня англичане, таков я вам и Гладстон — ответил тот.

I

ГЛ.VI, СТ. 12, 13

Туда, в крылатые долины, Туда, за Брынские леса, Струится посвист соловьиный, Под скованные небеса. И голос, бурею рожденный, Во встречной буре роя брешь, Стремит потоком непреклонным Через оскаленный рубеж. Туда с последнею любовью Слова бросаю, чтоб весной Они взошли над черной новью, Над недопаханной землей. Чтобы в глуши, в родных равнинах, Не сгибли, волею судеб… И возле дивного озима, Разделят ненасущный хлеб.

ЗЕМЛЕ! ЗЕМЛЕ!

Земле! Земле! С веревкою на шее Бродячий люд К тебе припал. Воспоминанье грея, Дай жизнь и суд! Услыша зов сквозь каменные недра, Приникший сын Увидит вновь раскинувшийся щедро Полет равнин, Где жаворонки над маревами реют Степной реки, И зеркалом на желтизне белеют Солончаки, Где красный лес бросает по болотам Напев стволов, Хребты несут к молитвенным высотам Бугры снегов… Когда б на миг почуять пьяный шорох — Рассказ дубрав! Хотя б во сне упасть в медвяный ворох Любовных трав! У странника пересчитать вериги Средь трех дорог, И — подпалить соломенную ригу — Златой чертог! Наедине послушать ключ овражный В закатный час, И дух полей, фиолетовый и влажный, Вдохнуть хоть раз…