Читать «Перевод русского. Дневник фройлян Мюллер – фрау Иванов» онлайн - страница 51
Карин ван Моурик
«Ой-ой-ой, такие викинги – и так огорчились, бедняжки. По-русски пытались говорить, ну надо же! А теперь молчат – и не уходят. Расстроились, милые… Ну что мне с вами делать! Эх…»
– Ладно! Так и быть, давайте я с вами сыграю партейку!
Михаэль со Штэфаном оборотились к бабуле и застыли в недоумении.
– Давайте, шпилен-шпилен! Шах-мат!
Мужчины переглянулись – и засмеялись, расслабились.
А бабуля убрала вязанье в ящик стола и извлекла игральную доску, а радио вовсе выключила. Пока вызвавшийся на бой адвокат и вахтерша цокали деревяшечками, расставляя фигуры, кабаретист, продолжая ухмыляться в курчавую бороду, стал сочинять очередную блестящую интермедию – материал сам шел в руки. Он продумывал сюжетные ходы, но даже не успел подойти к кульминации, как шахматная партия окончилась сокрушительным и обидно быстрым поражением Михаэля.
Бабуля, удовлетворенно укладывая фигуры в ящичек, пожелала им приятного путешествия.
Еще неделю они путешествовали, добрались до Москвы и на одной стоянке повстречали немца из ФРГ. Они и сами уже к тому времени были с усами – поняли, где находятся и какое строгое око за ними следит. Но немец поведал им какие-то ужасные истории о том, как люди сутками ожидают разрешения пересечения границы из-за того, что с их бумагами или приобретенными товарами что-нибудь не так.
А шуба-то декларирована при въезде. А шубы-то больше нет. Ага, сбыли!
Мужики взвесили ситуацию и поняли: на обратном пути шубу у Ларисы Федоровны придется отобрать.
Как уж они с нею объяснялись – ни один из них не смог складно описать. Перебивали друг друга, смеялись, краснели и хватались за головы… Я уж не стала их пытать. Но шубу привезли обратно во Фрайбург.
После этого путешествия Михаэль забросил шахматы и русский язык навсегда, а Штэфан загорелся желанием его выучить. И стал моим самым талантливым и успешным учеником за всю историю моего преподавания.
Орфей спускается в ад
(2009)
Я возвращаюсь к этой истории снова и снова, потому что забыть – не могу.
Однажды я спустилась в подвал морга по каменной лестнице со сбитыми ступенями. Сам морг был небольшим обшарпанным зданием на окраине кабардино-балкарского города N. Место говорит само за себя – всякий морг неприятен, как бы прилично он ни выглядел, а этот – выглядел неприлично. Но я понимала, куда иду, и не ожидала узреть там чего-либо приятное – разве труп может быть приятным? И как бы его ни поправили, ни подпудрили и ни украсили цветами – труп есть труп: тело, искаженно и отдаленно напоминающее того человека, который был его душой.