Читать «В сетях интриги. Дилогия» онлайн - страница 38

Он не договорил. Тяжёлое, громкое дыхание дало знать фавориту, что больная не выдержала напряжения и снова впала в своё обычное полузабытье, полусон.

«Ничего… Пусть передохнет! — решил Бирон, обдумывая усиленно дальнейшие свои шаги. — А эта бумага здесь полежит пока… Пускай придут и помимо меня получат её. Так будет лучше… Надо теперь, пока не поздно, попробовать ещё одно… А завтра… Нет! Не дожить ей до завтра!» — кинув последний взгляд на спящую, решил Бирон и быстро перешёл в соседний покой, отрывисто кинув жене:

— Ступай к государыне… Посиди там! Леди Рондо, может быть, и вы пожелаете! — очень любезно обратился он к англичанке, отдавшей ему низкий реверанс.

Обе женщины поняли, что им надо удалиться отсюда, и поспешно двинулись в опочивальню, прикрывая за собою двойные, тяжёлые двери.

Здесь они, разглядев, что Анна спит, уселись у туалетного столика и скоро обе задремали.

Обе фрейлины ушли туда же по знаку герцога.

Елизавета тоже двинулась было за своими собеседницами, но её остановил голос Бирона:

— Одну минуту, ваше высочество! Мне бы надо было… Я желал… Теперь такой удобный случай…

Обычно решительный и грубоватый голос временщика звучал как-то непривычно мягко; в нём слышались даже почти заискивающие нотки, каких, кроме Анны, никто не слышал у Бирона.

— Герцог желает со м н о ю говорить! — искренне удивилась цесаревна. — Без людей… Не сторонитесь, не избегаете «о п а с н о й» цесаревны… Гм… Видно, что-либо сильно поизменилось на свете!..

— Все осталось по-старому. Только время приспело кой для чего! — уже спокойнее, с обычным достоинством начал Бирон. — Ваше высочество не только чаруете людей женскими прелестями, но и устремляете ум свой в глубину наук. И знаете, что всему бывает своя пора.

— Неужели же моя сестрица призовёт к сукцессии меня, а не малютку-племянника, как дело решено? — живо отозвалась цесаревна. — Не верится что-то… — с насмешливой улыбкой продолжала она. — Хотя ваша светлость и заговорили со мною необычайно любезно.

— Вижу, вы не можете мне поверить, принцесса! — с печальной миной вздохнул лукавый временщик. — Да, так и быть должно. Я сам виноват. Но если бы я вам сказал, что именно я молил государыню не делать так, как она пожелала… Говорил, что для народа много ближе дочь Великого Петра, чем внук позабытого, жалкого Ивана, ребёнок, именем которого станет править в России чужая, иностранная фамилия… Дитя, которое и здоровьем настолько слабо, что почти нет надежды видеть его возмужалым. Значит, придётся ждать других сыновей от того же брауншвейгского принца… А родители — все будут стоять у власти…

— Как вы не любите их! — не удержавшись, уронила цесаревна.

— Я люблю Россию… Смеётесь, ваше высочество!.. Могу ли не любить её. Дикая, тёмная, полунищая страна, холодная и мрачная. Царство кнута и дыбы. Да, да!.. Это говорю я, кто всегда пускал в ход плаху и кнуты, принцесса… Не глядите столь удивлённо и жёстко. Народ ваш не привык ещё к человеческим поступкам. Пока его воспитаешь, подобно нашим, европейским людям, — нужен страх!