Читать «Правдивая повесть о мальчике из Кожежа» онлайн - страница 74

— В ладоши! В ладоши! — крикнул кто-то.

Не жалея рук, молодежь начала хлопать в такт музыке, которая пела об удали, молодости и всепобеждающей любви.

Барасбий танцевал вдохновенно. Он выкидывал такие колена, что зал восторженно шумел, а Марзидан восхищенно смотрела на своего кавалера огромными лучистыми глазами. Да, ради одного такого взгляда можно было не только танцевать, но совершить любой подвиг. Вот Барасбий спроектировал колхозную ГЭС и теперь доведет до конца электрификацию Кожежа. И во всем этом Марзидан, наверное, играла немаловажную роль. Ее лучистый взор вдохновлял Барасбия, когда он сидел над своими чертежами.

А кто я? Какой-то «хранитель музея» — скучная проза. Должно быть, так Марзидан думает обо мне.

Мы поздно возвращались домой. Герандоко и Леонид Петрович шли впереди.

— Покорен, восхищен до глубины души! Все, ровным счетом все изменилось, а главное — люди стали совсем другими, — говорил Леонид Петрович. — Конечно, я читал об этом, знал по газетам, но только сейчас воочию увидел сам…

С горечью признался он, что отстал от жизни, сделался кабинетным ученым.

— Надо встряхнуться! То, что я сегодня увидел, — говорил Леонид Петрович, — клад для этнографа. Вместе с Ахмедом я займусь изучением современной Кабардино-Балкарии.

А я думал о Барасбие, о нашей новой кожежской интеллигенции и, конечно, о Марзидан, которая покорила мое сердце.

Я думал не только о том, как она красива, но и о ее одаренности. Марзидан по-настоящему талантлива.

Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В МОСКВУ ОДИН

Время нашего отъезда в Москву приближалось, и спор о сроке открытия Кожежского музея был долгим и горячим.

— Леонид Петрович, вы же учили не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — настаивал я, желая до отъезда открыть музей.

— Тогда позволь и мне напомнить тебе о народной мудрости: «Не стоит садиться на коня, даже хорошего, если он не оседлан». Вот и выходит, батенька, что не надо торопиться.

— Почему?

— Главным в этом музее должен быть сегодняшний день Кожежа. А для этого у нас еще недостаточно материала.

Это мне было известно. Но я опасался, что, если мы уедем в Москву, не открыв музея, часть ценных вещей может пропасть или пострадать. Леонид Петрович предложил создать научный совет во главе с Марзидан, которая будет одновременно заведовать музеем на общественных началах.

— А не заглохнет наше дело?

— Почему? Твои опасения напрасны, — возразил Леонид Петрович. — К тому же я останусь здесь еще месяца на два: мне надо завершить собственные исследования, и я помогу Марзидан.

— Вы останетесь? — удивился я.

Аталык утвердительно кивнул.

Услышав это, диса просияла. Как всегда, тихо и нерешительно подошла она к нам.

— Ахмед, хочу попросить тебя, чтобы ты уговорил нашего гостя не отказать мне в одной просьбе.

Леонид Петрович улыбнулся и шутя ответил ей:

— Уважаемая Наго Муратовна, на Кавказе не принято женщине отказывать в просьбе. А я все же немножко горец.

— Пусть Анна Сергеевна приедет сюда, отдохнет в моем доме, — осмелев, предложила диса. — Хочу увидеть ее, пожать заботливые руки, которые растили Ахмеда.