Читать «Правдивая повесть о мальчике из Кожежа» онлайн - страница 59

— Отдохнули бы немножко, Леонид Петрович, — сказал я.

— Память в мои годы, кан, штука такая, которой нельзя особо довериться, — ответил он, продолжая писать.

Отказался Леонид Петрович и от ужина:

— Извините меня, Наго Муратовна. Не могу.

— Вы же не обедали! Хоть немного, — настаивала диса.

— Обедом меня потчевала, Наго Муратовна, стряпуха второй бригады, где я провел целый день.

— У вас отпуск, Леонид Петрович. Отдыхать надо. А вы изводите себя, — говорю я. — Сегодня же напишу Анне Сергеевне, что работаете с утра до поздней ночи.

— Ни в коем случае, Ахмед! — предупреждает аталык. — Она человек беспокойный…

Тогда я попросил, чтобы часть работы он переложил на мои плечи. Аталык не ответил и попросил рассказать, что я сделал за день.

Я положил на стол запись беседы с Мишакуем, семейную фотографию и кольцо Пшибия.

Вначале Леонид Петрович читал с улыбкой, приговаривая:

— Узнаю Мишакуя!

Но когда дошел до конца, рассердился, бросил тетрадь на стол:

— Чепуха! И не стыдно тебе?

Я опешил.

— Не анекдоты о женщинах надо собирать, а материалы о жизни и труде колхозников! Понятно? Сегодня на кукурузной плантации я видел кабардинку, управляющую трактором. Как она работала!.. Вот о таких людях надо писать, собиратель анекдотов!

— А может, привлечь к нашему делу учителей, комсомольцев? — неуверенно предложил я.

— Очень хорошо. Пригласи их, поговорим.

Радуясь, что аталык больше не сердится, я сообщил ему о предстоящем выступлении Залимгерия Кудабердокова. Леонид Петрович перебил меня:

— Наивно думать, что почерпнешь нужный материал из концертной программы артиста.

— Мне казалось, что можно построить экспозицию по теме «Отцы и дети». — И я рассказал Леониду Петровичу о семейной фотографии рода Кудабердоковых и историю кольца деда Пшибия.

Выслушав меня, Леонид Петрович заметил:

— Вот это уже интересно. Отлично, когда дело делаешь, призывать на помощь ум.

Осмелев, я спросил:

А послушаем народного артиста?

Непременно! А может быть, кое-что выпытаем и у него.

ОБМАНУТЫЙ ОТЕЦ

Едва конферансье произнес имя Залимгерия Кудабердокова, как зал неистово зааплодировал.

Из-за кулис вышел Залимгерий. Невысокого роста, крепкого сложения мужчина сорока лет с черными блестящими глазами и копной густых волос. На нем был костюм простого крестьянина-кабардинца: ладно облегающая талию черкеска, узкий поясок с кинжалом, на ногах легкие ноговицы. В его движениях, жестах чувствовалась сила, скрытая энергия, одухотворенное, живое лицо привлекало добротой и благородством.

Прижав к сердцу правую руку, он трижды поклонился залу. В ответ раздался могучий гром аплодисментов.

В знак благодарности артист слегка склонился. В зале стихло. И тогда Залимгерий поднял голову. Глаза его, полные доброты и озорного веселья, как бы говорили: «Да, да, я — ваш, ваш покорный слуга. Сделаю все, что доставит вам удовольствие».

Негромко, но отчетливо и как бы отыскивая путь к сердцам слушателей, артист начал читать: