Читать «Правдивая повесть о мальчике из Кожежа» онлайн - страница 31

Кургоко подавленно молчал. Его угнетала тупая косность односельчан, их недоверие к новому и особенно свое собственное бессилие. Благодатная живая вода куда-то мчится, а посевы гибнут. Он видел, что костлявая рука голода уже подбирается к крестьянским дворам.

— Воле аллаха мы противопоставили нашу волю. Возьмем в руки лопаты и будем рыть канал, — сказал Благонравов. — Ничто не убеждает людей лучше примера.

На следующий день в сухую, потрескавшуюся от зноя землю Кожежа врезались две лопаты.

— Уо ууей, ууей! Позор, позор всему Кожежу! — заволновались старики. — Человек из Москвы, гость, делает нашу работу! До чего мы дожили? Мы достойны презрения!

Слово аксакалов возымело действие. Оно подняло всех. И стар и млад принялись за дело. Теперь Леонид Петрович мог отложить лопату и снова взяться за карандаш и блокнот. Он записывал народные поверья, донимал Наурзокова расспросами о деталях и тонкостях ритуала моления о дожде.

Учитель отвечал нехотя, даже сердился. Ему казалось, что Благонравов интересуется ненужными пустяками.

— Зачем вам все это? — взмолился наконец Кургоко.

— Нам, — чуть улыбнувшись, ответил Леонид Петрович, — этнографам, надо иметь по два лица и по четыре глаза, чтобы смотреть и вперед, в будущее, и назад, в прошлое.

— Как-как? — не понял Кургоко.

— Я знаю, — сказал Леонид Петрович, — что ленинский призыв к коммунистам Кавказа о проведении орошения в широких масштабах будет осуществлен. Мелиорация пересоздаст край, возродит его, похоронит прошлое. Да-да, похоронит. Поэтому я тороплюсь записать моление о дожде, пока не исчез из памяти людей этот дикий обряд. Пройдут годы, люди прочтут наши записи и посмеются над Ханцегуашей.

Эта мысль поразила Кургоко. Леонид Петрович высказал вслух то, что смутно уже осознавал молодой учитель, делая свои первые фольклорные записи.

— До сих пор я собирал просто так, не ставя перед собой определенной цели и конкретных задач, — признался он.

— Ну, а теперь внесем целеустремленность и систему в нашу работу, — ответил Леонид Петрович.

— А стоило мне тогда, кан мой, поверить первым поверхностным впечатлениям, проявить слабость, и мы ничего бы не сделали, — заключил Леонид Петрович свой рассказ.

ПЕРВЫЕ ШАГИ

— Кан мой, требуется твоя помощь, — сказал Леонид Петрович. — Нужно перевести с кабардинского на русский один сказ.

Анна Сергеевна запротестовала:

— Ахмед и так перегружен дополнительными занятиями!

— Аннушка, — возразил Леонид Петрович, — язык поит, язык кормит и по миру водит. Вот почему мы уделяем ему столько внимания! Но сейчас я действительно нуждаюсь в помощи. Ахмед переведет мне «Три совета».

Я обрадовался, что могу быть полезным своему аталыку.

Он подал мне ученическую тетрадь. В правом углу обложки было написано: «Кургоко Наурзоков», посередине крупно выведен порядковый номер тетради «35», под ним — «Сказы», еще ниже — «1924 год». Отцовская рукопись! С жадностью я принялся читать.

— Кончил? — спустя некоторое время спросил аталык. — Теперь послушай меня. Кургоко Батырович записал два варианта. По ряду причин этот сказ заинтересовал нас. Его форма безукоризненно изящна, как золотое шитье. И нам захотелось основательно заняться им, поскольку по одним записям положительные герои были людьми из простого народа, а отрицательные — из князей. Во втором варианте — наоборот. Тогда мы решили проконсультироваться у людей разного социального положения и возраста.