Читать «Правдивая повесть о мальчике из Кожежа» онлайн - страница 11

А мне так хотелось овладеть русским языком! Я мечтал записать свои сказки и послать их нашему московскому другу.

Своими думами я поделился с Герандоко.

— Оно, конечно, верно: не бывать калине малиной. Но я тебе отвечу русской поговоркой: «Старание и труд все перетрут».

А может быть, Герандоко прав?

Вот и прошел учебный год. Торжественное родительское собрание, на которое пригласили и нас, вчерашних шестиклассников, состоялось через четыре дня после экзамена по русскому письменному. Герандоко громко читал табель каждого ученика. Сначала получали табели те, кто имел пятерки и четверки, и все громко хлопали, пока они шли от своей парты к доске. Герандоко вручал им табели и пожимал руку, как взрослым. Потом Герандоко взял мой табель и прочитал: «Наурзоков Ахмед переводится в седьмой класс с оценками: алгебра — «четыре», кабардинский — «пять», русский язык — «три».

Мне было стыдно взглянуть на дису. Тройка по русскому! Если бы отец знал, он бы не простил мне этого. Ведь раньше у меня ни троек, ни четверок не было…

— Ахмед! Что же ты сидишь? — услышал я голос Герандоко.

Я встал и неохотно поплелся к доске. И вдруг… Мне тоже все захлопали, как будто я был отличник! А когда я подошел к столу, Герандоко пожал мне руку и сказал:

— Молодец, Ахмед! Ты очень много пропустил, но все-таки не остался на второй год, сумел догнать класс. Постарайся в будущем году работать еще настойчивее и исправить свою единственную тройку по русскому языку!

Я посмотрел на дису. Она была совсем не сердитой, и в глазах у нее стояли слезы.

В МОСКВУ!

От старших я часто слышал поговорку: «Война — кровь, конец войны — слезы». И когда пришел май сорок пятого года, я понял, как это верно… Все радовались победе, поздравляли друг друга, смеялись и плакали. Это были слезы радости. Но были и другие слезы: слезы овдовевших женщин, слезы отцов и матерей, к которым никогда не вернутся их сыновья, слезы детей, отцы которых навсегда остались на полях войны.

Да, война кончилась. Но слезы еще долго не просохнут. Долго.

Я тяну за собой двух тощих коровенок, на которых мы теперь боронуем всходы кукурузы. Буренки не привыкли к ярму, им тяжело. Дышат через силу, широко раздувая воспаленные ноздри, останавливаются. Я тяну коров вперед, а мой напарник Эльдар бьет их по спине. Но это не помогает. Я оборачиваюсь, тоже поднимаю кнут… Но, увидев их покрасневшие от натуги, полные слез глаза, иду на поляну, чтобы нарвать травы.

— Отдохните! — говорю, поднося охапку к их мордам.

Эльдар возмущается:

— Работать надо, а не забавлять скотину!

Коровы не притрагиваются к корму. Задрав головы, они жалобно мычат. И смотрят на аул, где остались телята. Им отвечают другие коровы. И вот уже не мычание, а какой-то мрачный, скорбный многоголосый рев раздается окрест.

— А ну, трогайте, трогайте, ребята! — говорит подошедший к нам Герандоко. — Надо торопиться: кукуруза сильно заросла.