Читать «Терская коловерть. Книга первая.» онлайн - страница 111

— С одного удара надвое рассеку.

— Ну-у? — дурашливо вытянул губы казак. — Невжли рассекешь?

— Не веришь? Давай попробую, — предложил владелец плети и поиграл ею, показывая, какая она гибкая да хлесткая.

— Что ж... — прищурился казак. — Спробуй. Вон на нем, который за штаны держится. Всыпь–ка ему десять горячих.

Как ни бесстрастно было лицо у писаря, все же оно дрогнуло от удивления:

— За что его бить? Чем провинился?

— А тебе не все равно? — развел руками Минька. — Игра у нас такая дюже интересная: кто проиграет — того плетьми порем для памяти. Ложись, чего встал! — прикрикнул на Дениса, который, стоя на коленях, дрожащими пальцами то развязывал, то вновь завязывал учкур на поясе заскорузлых киргизиновых штанов.

— Такого уговору не было, чтоб гололобый бил... казака, — проговорил он неуверенно, но тем не менее ложась на прежнее место.

У писаря при этих словах задергались крылья тонкого носа.

— Это ты про меня так сказал? — спросил он, краснея от прихлынувшей к голове крови. — Это я гололобый? Смотри, какой у меня волос на голове! — осетин рывком сбросил папаху на землю и, подойдя к Денису, занес над ним плеть. — Я не знаю, за что тебя решили бить твои товарищи, но зато знаю, за что бью я.

Плеть свистнула, и на бледной Денисовой пояснице вспух розовый рубец, который тотчас стал наливаться фиолетовой синью.

— Ой! — вскрикнул Денис, дернувшись долговязым телом, словно изувеченная ящерица. — Что ж ты делаешь, нехристь?

— Я не нехристь! — прорычал в ответ добровольный палач. — Я крестился в православной церкви так же, как и ты, раб божий, — он вторично ожег плетью спину своей жертвы.

— Терпи, Денис, атаманом будешь! Вишь, как писарь памятную грамоту на заднице расписывает, — засмеялся Минька, но смех подучился невеселый, фальшивый. Он посмотрел на товарищей; они не улыбались и даже хмурились: уж больно далеко зашла дурацкая шутка.

Первым опомнился Макар Железников. Кинув недобрый взгляд на инициатора этой шутки, он подошел к истязателю, на лету поймал его руку своей черной от загара и работы пятерней:

— Будя, браток. Нечего зазря мордовать человека.

И обращаясь ко всем: — А ну, кончай перекур, залазь в колодец. В Невдашов, — добавил, он и, схватив лопату, первым начал спускаться в глубокую пахнущую сыростью яму.

* * *

Словно гигантская птица упала на левый берег Терека, раскинув обессиленные крылья и вытянув шею на высокий глинистый, яр в тщетном стремлении перебраться на противоположную сторону, — так выглядит станица Стодеревская, если залезть на высокую, до неба тутину бабки Горбачихи и посмотреть оттуда вниз. Одно крыло называется Джибовым краем, другое — Хохлачами. Посредине — с севера на юг, до самых Крутых Берегов, что тридцатисаженным обрывом спускаются к Тереку, протянулось туловище станицы, так называемая Большая улица. Если на Джибовом крае живут большей частью переселенцы из Наурской, Червленой и других низовых станиц, а на Хохлачах — представители украинской нации и бывшие тамбовские лапотники, то на Большой улице живут и те, и другие, — но преимущественно такие из них, чей достаток позволил построить хаты с дубовым срубом и черепичными, а то и железными крышами. Здесь проживает, если можно так выразиться, местная аристократия: атаман станицы, его помощник, писарь по хозяйственным делам, лавочник, церковный ктитор, члены правления и. другие влиятельные в казачьей среде лица.