Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 52

— Главное, на джигитовку не опоздать, — заметил Кондрат.

— Невжли и взаправду будут скачки, как в прежние времена, ажник не верится? — усомнилась Прасковья.

— Ага, — Кондрат оглянулся на бегущего за тачанкой на поводу Сардара. — Макар Железников, председатель совета, Коренкову говорил, в честь юбилея, дескать. 125 годов нонче сполняется нашей Стодеревской.

— Всего–то? — удивился Трофим. — А как она образовалась?

— Не знаешь, что лича?

Трофим пожал плечами:

— Слыхал, будто наурцев силком сюда согнали.

— Слыхал звон, да не знаешь, откель он, — поморщился отец. — Ну да путь наш неближний, слухай, как энто все произошло. Мне дед мой Михайла Васильевич, царство ему небесное, самолично рассказывал.

… Как–то в один из зимних дней нового 1800 года пробежали по улицам станицы Наурской десятники, прокричали звонко: «Господа старики! Нынче после обедни сбирайтесь на сход!»

Что такое? Какой еще хабар пришел атаману из Отдела? Может, турки напали — воевать будем? Собрался на сход и Семен Елисеевич Калашников. Вырядился, как на парад. Надел синюю гвардейскую черкеску, подпоясался серебряным поясом, на котором теперь постоянно висел подаренный начальством за добрую службу сына кинжал, подкрутил усы, заломил кверху черную шапку с синим верхом — что и говорить, еще браво выглядел старый казак Семен Калашников.

В правлении, куда он пришел в назначенное время, народу было уже полно. Старики «гутарили» о своих хозяйственных делах. Казаки помоложе забрались в тюгулевку и, покуривая украдкой, чтоб не видели отцы, рассказывали друг другу скабрезные истории. Около них крутились десятники — безусые казачата, подбирая окурки и набираясь ума–разума у старших братьев, служивых казаков.

Вот атаман занял свое место за столом. Разговоры затихли.

— Господа старики! — обратился атаман к старейшинам станицы, — получил нонче приказ из Отдела. В ем говорится: выделить пять семей молодых казаков с Наурской на поселение новостроящей станицы. Место ей отведено на левом берегу Терека, где–то, говорят, недалече от Моздока. Можа, есть желающие? Могут записаться.

В правлении — ни звука: желающих не нашлось.

— Ежли нет, — продолжал атаман, — то будем бросать жребия. Кому попадет жребий, тот и поедеть. Так, старики: будем брать казаков второго полка. Напоминаю: неженатые казаки льготами пользоваться не будуть — считается как семья. Давай готовь жеребья, — повернулся атаман к сидящему сбоку писарю.

Тот нарезал ножницами по количеству подлежащих жеребьевке семей бумажки и, свернув их трубочками, высыпал в шкатулку. Казаки заерзали на скамьях — поди угадай, в какой из этих трубочек притаилось страшное слово.

Писарь стал выкрикивать по списку фамилии участников жеребьевки. Казаки подходили к столу, перекрестясь, запускали в шкатулку руку и, развернув бумажку, облегченно вздыхали — пронесло!

Подошла очередь и Семена Елисеевича. С бьющимся сердцем вытащил жребий, развернул и уронил на пол — на бумажке четким писарским почерком было написано «Переселить». Писарь занес в протокол схода первую кандидатуру.