Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 263

— Да бон хорж, красавица.

Млау невольно вздрогнула, освобождаясь от грез при звуке порядком надоевшего ей за последнее время голоса — на пороге стояла Мишурат Бабаева, отряхивая тяжелыми ручищами снежинки с концов своей шали.

— Мужу вяжешь? — прищурилась старая ведунья, проходя к нарам и грузно усаживаясь напротив хозяйки дома.

Млау густо покраснела, кивнула головой, склоняясь над вязаньем.

— Мне помнится, шарф ты тоже вязала для мужа, но я ни разу еще не видела его на шее Бето.

Млау еще ниже склонила голову. Ох уж эта ведьма! И все–то она видит, все знает.

— Ну чего застыдилась, мое зернышко? — усмехнулась Мишурат. — Я ведь не собираюсь спрашивать у твоего мужа, почему он его не носит.

— Он ему не понравился, — пролепетала Млау, больше похожая в эту минуту на стручок красного перца, нежели на зернышко.

— Ну и ладно, — согласилась хуторская колдунья. — Лишь бы нравился тому, кто в нем больше сейчас нуждается. Ох, и погодка на дворе, если б не нужда, и не выходила бы из хадзара… Ты знаешь, зачем к тебе пришла?

— Не знаю, нана, — подняла глаза на неурочную гостью хозяйка дома.

— Так уж и не знаешь, — вздыбила над выпуклыми глазами черные брови старуха. — А кто мне обещал индюшку на Рождество?

Млау вздохнула:

— Но я же тебе отдала уже две индюшки: одну — на Цоппай, другую — на Реком.

— Та–к… — протянула недовольно пришедшая. — Думаешь, святой Уацилла всю жизнь будет сыт индюшкой, пожертвованной на какой–то бабий праздник? Так–то ты его благодаришь за проявленную к тебе милость? — и Мишурат игриво похлопала ладонью по заметно округлившемуся животу молодой женщины.

— Но у нас совсем мало индюков. Мы сами будем резать для бастыхицау не индюшку, а курицу, — соврала Млау.

— Ну что ж, я согласна взять вместо индюшки курицу, — вздохнула Мишурат, — если ты к ней добавишь горшочек масла и… — она побегала глазами по комнате, — пряжи моток.

— Какое же масло — зимой? — возразила Млау, ожесточаясь в душе против вымогательницы. — И пряжи у меня на один чулок осталось.

— Может быть, у тебя и куры перевелись? — прищурилась старуха.

— Перевелись не перевелись, а лишних нет, — ответила Млау, уже не скрывая своего раздражения.

У Мишурат от злости позеленело лицо.

— Значит, не дашь курицу?

— Не дам, я и так тебе много давала.

— Ну смотри, моя козочка… — Мишурат тяжело поднялась с нар, пошла к выходу. — Мой бастыхицау не любит, когда его в ночь чертей оставляют голодным.

От ее зловещего голоса Млау сделалось не по себе. Она хотела было уже броситься за нею и вернуть в хадзар, но удержалась в последний момент. Надо в конце концов проявить характер. Этой наглой бабе дай только волю — последнюю кукурузу выгребет из кабица. Давно уже надо было ее осадить, успокаивала себя Млау, оставшись вновь одна на своих нарах. Но успокоение не приходило: а вдруг Мишурат разгласит тайну об отце ее будущего ребенка?

Ее опасения оказались не напрасными. Уже через два дня, проходя по улице, она стала замечать на себе презрительно–насмешливые взгляды хуторян, а спустя неделю набирающие воду из центрального колодца женщины при ее приближении, не таясь, указывали на нее пальцами и поспешно расходились по своим домам, словно боясь испачкаться о нарушительницу завещанных предками адатов. Вот когда она по–настоящему пожалела, что испортила отношения с жадной старухой. Однако все это были лишь цветочки, а сами ягодки ждали ее впереди. В ночь под Рождество Бето вернулся домой с праздничного кувда пьяным и весьма раздраженным.