Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 221

— Шлемка?

— Кто его знает? Смуглый, длинный, на коршуна похож. — Доктор присел на краешек кровати, пощупал у больного пульс. Затем поднялся и, по–прежнему хмуря брови, сделал распоряжение стоящей рядом сестре:

— На сегодня больше никаких разговоров и, разумеется, никаких свиданий. Старайся как можно больше спать, — обратился непосредственно к больному. С тем и вышел из палаты.

— Слышал, спать надо больше? — нагнулась к изголовью сестра и, оправив подушку, тоже направилась к двери. Трофим остался один среди всей этой непривычной больничной белизны. Спать ему не хотелось. Только сейчас по–настоящему почувствовал боль в ноге и левом боку. Проклятый жеребенок! Из–за него все. А сестричка чем–то похожа на Дорьку, только не такая красивая. Вот бы невеста Шлемке. Вспомнив друга, Трофим вздохнул: долго пришлось разыскивать его по всей Москве. Зная о его мечте побывать в настоящем цирке, а не в балагане навроде тех, что устраиваются на базарных площадях во время ярмарок, Трофим дважды ездил туда и собственными глазами видел знаменитого силача Арнольда Луриха, но Шлемку ни среди артистов, ни среди зрителей так и не встретил. Словно сквозь землю провалился он тогда в подвале французской фирмы «Депре». Нет, не идет им с другом впрок все французское. Шлемке не повезло с подвалом, Трофиму — с самолетом. Выгонят теперь за этот самолет к чертовой матери. И хоть бы самолет был путящий, а то допотопное старье, его давно уже пора оттащить на свалку в овраг. Учлеты летать на нем боялись, предпочитали итальянский «Ансальдо», несмотря даже на то, что у него очень тяжелый хвост и вместо костыля автомобильная рессора. А всего лучше отечественный Р–1 с ярко–красными звездами на крыльях. Вот бы на нем полетать! Только кто теперь допустит его к нему? Вот заживет нога, срастутся ребра, выпишут его из больницы и куда он пойдет тогда?

Этот мучительный вопрос не оставлял его и в последующие дни. Поэтому, когда однажды старший техник зашел в палату и, поставив на тумбочку банку с маринованными грибами, уселся перед ним на табурет, он очень удивился его миролюбивому тону. Михеич не только не послал своего подчиненного к чертовой матери за угробленную технику, но даже сделал вид, что ничего, собственно, не произошло из ряда вон выходящего. Горбоносый, смуглый, с заметной плешью на узкой, как баклажан, голове и огромным кадыком на длинной шее, он напоминал собою не то кондора, не то грифа, опустившегося с небес на землю полакомиться какой–нибудь падалью. Он глядел на Трофима жгучими, черными, как деготь, глазами с угрюмой задумчивостью, словно недоумевая, как это покойник оказался вдруг живым человеком?

— Ты давай–ка, парень, быстрей поправляйся, — предложил он, поглаживая ладонью переносицу.

— Я скоро, — обрадовался Трофим. — На мне заживает, как на собаке. А самолет я починю.

— Конечно, починишь, — грустно улыбнулся Михеич и не удержался, напоследок упрекнул: — Дернула тебя нелегкая забраться в него. Я вон, почитай, в авиации уже пятнадцать лет, а мне и в голову не пришло ни разу, чтоб летать. На то есть летчики, их этому учат, пусть они и летают. А авиационные специалисты не циркачи и не жокеи, они не должны без нужды рисковать своей жизнью, потому что они — мозг авиации, ее движущая сила, мыслящая интеллигенция.