Читать «Терская коловерть. Книга вторая.» онлайн - страница 43

— Цэ ты мэни таке говоришь, телячья блевотина? А ну, повтори!

— Хутор спалю! — повторил мальчишка, с яростью и ужасом глядя снизу вверх в искаженное бешенством лицо взрослого.

— Убью змееныша! — заорал Холод и в третий раз взмахнул плетью. Но чья–то рука перехватила ее у него за спиной.

— Не треба, Вукол Емельяныч, — сказал дядька Митро спокойным голосом. — Я обещал его батькови, шо вин вернется домой живым. Ты ж сам бачив, шо не вин первый затияв драку.

Холод смерил чабана свирепым взглядом.

— Зараз ж пущай убирается витциля к чертовой матери, щоб и духом его здесь не смердило.

— Надо бы его рассчитать, як положено, Вукол Емельяныч, — хмуро Сказал дядька Митро. — Вин таки добре отчабановал со мною.

— Хай скаже спасибо, шо я его живым отпускаю. Ото так и знай, побачу возле хутора, застрелю из ружжа, як собаку, — с этими словами хозяин ввалился в тачанку, усадил рядом с собой своих внуков и вскоре пропал из виду в клубах дорожной пыли.

— Зверь-человек, — сказал дядька Митро ему вслед. — И почему его самого не заризалы тогда в Моздоке? Полгода провалялся в ростовской больнице. Уж мы думали, шо дасть ему на цей раз жаба цицки, а вин взяв тай вылечился. Здоров, чертяка, як тый боров.

Он подошел к Казбеку, потрепал ему черные кудри и направился к казану с дымящимся варевом.

— Ты тоже хорош, — проворчал он несердито. — «Спалю да опалю». Сбегай покличь подпаска, пообидаем с тобой, княже, в последний раз.

После обеда долго молчал, отдыхая в тени гарбы. Потом вынул из кармана смятую десятку, вложил в Казбекову руку и вздохнул:

— Дюже я жалкую, шо так получилось, ну да ничего не подробишь. Иди, хлопче, до дому, пока солнце высоко в небе, тут не дюже далеко. А я, должно, к Рудометкину подамся... До Привольного дойдешь, заночуй там, ночью не блукай в степи, а то пропадешь. Батьку своему Даниле поклон передай. Он у тебя добрый дядько. Ну, гайда, сынку, не поминай лихом. Пойдем провожу тебя трохи.

И они пошли рука об руку, большой и маленький, по редкой, обожженной суховеями и солнцем траве. До самых бурунов, поросших чахлым, корявым кустарником. Наконец дядька Митро остановился на одном из них, крепко притянул к себе полюбившегося мальчугана с холщовой сумкой через плечо и затем легонько подтолкнул его в спину:

— Иди все прямо по дороге, до самой Куры.

И Казбек пошел, часто оглядываясь на одиноко стоящего на песчаном холме чабана. В горле у него кипели слезы. Они подкатывались к глазам, и тогда дорога под его ногами расплывалась желтой лужей, а на ум невольно лезла песня батрака, которую часто пел под балалайку подпасок Андрейка:

Я с хозяином расчелся, Ничего мне не пришлось, Еду-еду по дороге, Плачу-плачу я без слез.

* * *

Казбек не остановился на ночь в селе Привольном. Перейдя в сумерках кишащую лягушками и змеями Куру, он взобрался на ее правый обрывистый берег и вдруг увидел вдали лежащий посреди степи хлебной ковригой Священный курган. Сердце запрыгало у него под рубашкой от радости — никогда раньше он не испытывал подобного состояния: курган да и курган — что в нем особенного?