Читать «Терская коловерть. Книга вторая.» онлайн - страница 20

— И долго ты так гулял? — спросил у него другой чабан Селивестр.

— Нет, не долго: дней на пять хватило. А потом очухался на полу у своей мадамы. В голове гудит, а в кармане — тихесенько. Герлыга и все причиндалы в коридоре валяются. «Пора, — говорит моя мадама, а у самой строгость в глазах, — уходить тебе, Василий Лексеич». Дала мне на дорогу стакан водки, и пошел я снова к Вуколу Емельянычу наниматься еще на срок...

— Сдается мне, Василь, — подал голос молчавший до сих пор свинопас Мартын, — что погулял ты в Моздоке, как тот воробей на свадьбе. Послухайте теперь мою байку... Гуляли добры-люди, оправляли свадьбу. Добре выпили, заспевали песню, начали танцевать. Все это видел воробей. «Дай и я напьюсь, загуляю хоть раз в жизни по-людски». Залетел на стол и из чужого стакана выпил араки — разве много воробью надо... Остальные воробьи сидят на ветках и дивятся: «Вот молодец воробей! Смотри, как напился!» А наш воробей то на тот бок, то на этот падает, что–то бормочет, ругается по-воробьиному. Откуда взялся ястреб, ухватил того воробья, только перья из него полетели по ветру. Зачирикали воробьи, а самый старый покачал сивой головой и говорит: «Вот так пьяных и берут». Нашему Василю еще повезло: хоть перья оскубли, да живой остался — слава богу.

Все засмеялись. И только дядька Митро не улыбнулся.

— Байка добрая, — сказал он, не глядя на старого свинопаса, — Для горобцив вона подходяща, а мы — не горобцы. Хоть пять днив побув и Василь человеком, а не скотом, и господа ему прислуживали, и он потешался над ними, як хотив. Пущай он не нажил себе отары и хутора, зато никто на него не робыть, и он не дерет шкуры с своего брата. Лыхо нам живется, да ничего, доживем и мы до своего часу, будэ и на нашей улице праздник. Небось, слыхали, як царя нашего с трону сбросили? Ото скоро и остальных кровососов скинемо.

— Да невжли, Остапович, цэ правда? — вылупил глаза Василий. А все остальные разом заговорили, перебивая друг друга.

— А колы я брехав? — погладил усы дядька Митро. — В Моздоке своими ушами слыхал, як в газете про то читалы.

— А про землю ты ничего не слыхал? — вытянул насколько можно короткую шею столяр Клева, и маленькие, добродушные глаза его светились надеждой и затаенной радостью. — Нарежут теперь земли иногородним?

— Про то точно сказать не могу, — развел ручищами дядька Митро. — Но казав мэни один ученый армянин, шо землею будет займаться учредительное собрание.

— А что это такое — учредительное собрание?

— Не знаю. Должно быть, сход якысь народный, як у казакив в станице.

— Ну, ежли як у казакив, то дождешься от них черта лысого, а не земли. Эх, мне бы такие деньги, якы ты, Василь, дуром провел в Моздоке, — мечтательно зажмурился Клева. — На шиша б мэни тогда и твое учредительное собрание. Бросил бы я мотаться по хуторам, зараз бы вернувся до дому к жинци...

— А у нее сидит в горнице Гришка, атаманов сын, — докончил за него его земляк Сухин.

У Клевы словно от боли перекосилось лицо.

— Плетешь ты, Серега, черт знает то, — оказал он с сердцем. — Сам знаешь, моя Настя не позволит баловства, як и сам я не позволяю.