Читать «Платонов тупик» онлайн - страница 81

Связанный тюк продолжал двигаться по хоботу до самого края и там по наклонной железной плите тяжело сползал на землю. Освобождаясь от пресса, сено расширялось и натягивало проволоку так туго, что она врезалась в него, как в мякоть. Поддеть под нее даже железный прут, не то что палец, было невозможно. Тюки получались плотные, тяжелые, два мужика крюками оттаскивали их в сторонку и складывали в штабель.

Через час или полтора механик, приглушив движок, отключил ременный привод, остановил пресс, чтобы проверить некоторые узлы машины. Пользуясь передышкой, рабочие собрались возле готовых тюков, стали их рассматривать, пинать ногами, пробовать на вес, и восхищались технической смекалкой немца.

— Вот бы нам такой пресс! — говорили совхозные мужики. — Быстро, удобно! А главное, хранить и перевозить сено в тюках легче и способнее…

После перерыва начальство уехало, и за главного остался механик. Солдат ни во что не вмешивался, он только слонялся лениво вокруг или занимал свой пост в отдалении, как ворона на самом высоком месте, и, раскорячив ноги, стоял истуканом.

После обеда работа пошла медленнее, люди устали, руки уже не держали вилы. Воткнув тройчатки в сено, они не могли поднять полные навильни, с трудом выдергивали их, подцепив небольшой кусочек сена, бросали на транспортер. Пресс работал почти вхолостую. Немец-механик подходил к мужчинам и, указывая на агрегат, объяснял:

— Машина гыр-гыр-пльёхо. Надо много-много бросайть.

Иван Глазунов обернулся к нему и улыбаясь сказал:

— Машина гыр-гыр, ты гыр-гыр, а у меня в животе гыр-гыр. — Он показал на свой живот: — Видишь, как подвело?

Механик смотрел на Ивана, слушал его внимательно, а выслушав, сказал:

— Не понимай.

Тогда Иван принялся втолковывать ему по-другому. Указав на пресс, сказал:

— Машина кушать много-много, а я кушать мало. — И снова положил руку себе на живот. — Тут вот мало-мало.

— Кушать мало? — переспросил немец и развел руками: я, мол, тут ни при чем.

К Ивану подошел солдат и, уставившись на него выпученными, как у жабы, глазами, сказал:

— Эй! Работай надо! Давай! Давай!

— Иди ты к черту, — неожиданно рассердился Иван. — Один гыр-гыр, теперь другой пришел гыр-гыр. Ты попробуй сам «давай-давай!», — указал он на транспортер. — Ты кушал сало? Шпек эссен? А я кукурузу…

Немец смотрел на Ивана, слушал, а глаза его все больше и больше вылезали из орбит, будто это уже были не глаза, а толстые линзы без оправы.

— Иван! — крикнул Платон. — Отстань! Не дури!

К солдату подошел механик, стал что-то ему говорить, а Иван тем временем принялся навильни за навильнями бросать сено на транспортер — сообразил, что дело может кончиться плохо. Механик продолжал что-то говорить солдату, указывая то на транспортер, то на пресс, то на рабочих. И вдруг неожиданно заглушил движок. Все недоуменно посмотрели в его сторону, а он поднял руки и, скрестив их, объяснил: