Читать «Цыганский роман» онлайн - страница 423

Какой еще командор, есть командир! Ты выполнил и доложи!.. А как, если танк подставляет тебе свою широкую корму, а ты ни с места!.. Хвататься за броню в такой мороз?.. «Шалун уж отморозил пальчик… А мать грозит ему в окно…» Мать всегда говорила!.. И Федосьевна тоже: «Рот наизнанку!» Ей хорошо, Федосьевне, она привыкла. Какая разница — хата, землянка, погреб, окоп? До ветру — на двор. Так они и говорят: «на двор» и «до ветру». А ты не привык на ветру, на дворе. Тебе хуже. Трунову что, он привык — раз-раз и в дамках! Ему и кровь ни в кровь, а для тебя… Человек!.. Звучит гордо!.. Правильно говорил Колька в степи, когда мы увидели наши побитые танки: «Такая машина для жизни не приспособлена, в ней не жить, в ней только воевать и умереть!..» И вот — умер!.. И не вернется из темноты, он в нее не верит. Он может лишь воевать и умирать!..

И я тоже — танк тронулся: ищи-свищи!.. От ужаса все тело покрывается колючим потом, и сразу я обретаю возможность двигаться. Как дед учил: тяжело до первого пота. Я передвигаю ноги, они, правда, неуклюжие, как протезы, но все-таки двигаются!.. Однако куда двигаться! Танк ушел, обдавши лицо крошевом льда… Был бы он здесь еще секундочку, я бы бросился, пополз, дополз… Но его нет — ушел!.. Вот и замерзай в степи, как мальчишка!..

Как отличить, где жестокость войны, а где — людей? А где специально, чтобы это было законом, но которому «степь плодородит»! Как у Джамбула Джабаева. Знаменитого акына. Что видит, то и поет. Сталинская конституция, по поводу которой плакал мой отец: «Закон, по которому солнце восходит!» А что под солнцем? Манкурты, манкурты, люди без памяти. Что акын! Ты разве сам не делал вид, будто не знаешь, кто твой отец, тот самый, который плакал насчет конституции!.. И мать, которая учила, что только «вкалывая», только ишача до потери сознания ты достоин «жизни и свободы»!

Шел ты на бой каждый день? Шел, когда приказывали. Когда компания. Когда все. Так легче, удобней! Хотя и вкалываешь, хотя и ишачишь! А сам ты — ничего. Сам ты — никто. Сам ты — никуда! Вот остался в степи один, и погасло светило, которое восходит исключительно по закону. И вдали засветились ракеты, как разноцветные хвосты цирковых лошадей. Красиво! Красиво, но ты уже знаешь: это немцы заходят в тыл. А ты остаешься в этом тылу! И никакие друзья-гвардейцы, мушкетеры не помогут. Эти гвардейцы — танки — не остановятся ради одного. Миллионами ворочает война, не до тебя ей! И бросают, и давят друг друга! Хоть русские, хоть немцы, хоть украинцы, хоть евреи. Потому что война не знает иного братства, чем кровь. Вот оно — фронтовое братство: машины одна за другой проносятся мимо. Нет у них приказа остановиться. Нет и желания: задержишься — сам попадешь под ракеты, которые все ближе и ближе!