Читать «Цыганский роман» онлайн - страница 244

— Ничего, ничего! Тяжеловато, конечно, но зато на своей постели!.. А если что, можно и поменять на харчи… Тут и простынка почти что новая, и наперничек!..

Рядом с ними старушка с узлом и еще один раненый. Они тоже потихоньку удаляются от больницы. И еще!.. Еще… Не только с барахлом идут люди, но и с ранеными. Конечно, как и толпа у крепости, не забывают, чтоб было на чем лежать и что продать, если придется. Да, люди тащили! Но не только простыни. Голубчики, милые, они уводили, уносили с собой раненых! Спасали!

В пустом помещении больницы я вымещаю злость на пустых банках, футболю их и прислушиваюсь к гулким звукам. Все разбежались. Кроме меня. Это я, дурак, приперся к шапочному разбору. Сидел бы дома с матерью или запасался харчами! Нет, прибежал! А может быть, надеялся, что мама займется? Как всегда. Все время на кого-то надеюсь. И тут надеялся на Дину, Федосьевну. Но — никого! Один я!.. В уголке куча матрасов. Не успели вытащить, разобрать? Приготовили к эвакуации, сложили и не взяли?.. Я думаю, что имею право утащить хотя бы один. Сквозь мой старенький матрасик в бока упираются пружины… А потом: в случае чего, можно и выменять на харчи. Как та старушка: «простынка почти что новая и наперник»… Хоть матрас достанется! Выдернуть его из кучи не так-то легко. Напрягаюсь — и вдруг слышу глухой звук, как из таинственного подземелья:

— Хто там рушить… барыкаду!..

Ничего таинственного — Федосьевна! Значит, за матрасами тайник. Лезу в него, задыхаюсь, но пролезаю. Лаз ведет в комнату, набитую людьми.

— Кого там еще несет нелегкая! Мать вашу! — сипит голос из угла. Это тяжелораненый с костылями. Его обрывает танкист, затянутый в корсет из гипса:

— Тихо ты!.. При дамах!..

У окна наполовину забаррикадированного дома — Дина Тумалевич. Как всегда в туфельках, подтягивает чулок… Не могу видеть женские ноги! Только что наблюдал… Кроме Тумалевич и Федосьевны в комнате третья «дама» — Полетаев. Странно, здесь все лежачие, а он ходячий — и не ушел. Вероятно, пытался, но не хватило сил, или не решился. Женское платье нашел. А бритвы, видимо, не оказалось — «дама» обросла щетиной!.. Банка при нем, он держит ее между колен, и, как всегда, в банку стекает гной. Всех я узнаю в этой комнате, кроме того, что лежит на кровати в углу. Над ним склонилась Федосьевна и шепчет:

— Цыть! Чуеш?.. А то ваши прыйдуть!..

А человек брыкается. Ноги в немецких брюках, сапоги с широкими раструбами — немец!

— Да прикончите вы его! — шипит человек с костылями и грозит наподдать костылем. Может быть, он и прав: немцы еще в соседнем здании госпиталя, шуметь тоже нельзя.

— Он же стонет! — стонет танкист, замурованный в гипс.

— Надо было раньше думать, когда снимали с поста. — Полетаев всегда спокоен. Оказывается, немец — часовой, которого «сняли» с поста у больницы.