Читать «Цыганский роман» онлайн - страница 135
Владимир Наумович Тихвинский
Телегин рассуждал, а я смотрел на бумагу в его руке и думал: какое отношение эта бумажка имеет к его теориям?
— Конечно, меня терпят, потому что, извините, аристократ! Породу и немцы чувствуют, хотя социалисты. Их социалисты терпят и даже чтут аристократов, наши же создают свою элиту. Но на место тех, кто вышвырнул нас в Сибирь, приходят те, кто вышвыривает этих!.. Непременно должны прийти — и пришли!.. Это как качели — всегда один сверху, другой снизу. Все сразу наверху не бывают!.. Конкуренция! Из-за нее убивают и вешают — чтоб не мешали, не занимали места. И твой отец, мой мальчик, жертва конкуренции… А ты думаешь, святости? Он, конечно, аристократ в своей демократии, но видишь, что делают с аристократами!..
Он расставил руки, чтобы мы убедились, какой он жалкий. Я думал над его словами, особенно над тем, что касалось отца. А мать смотрела на бумагу в его руках. И тогда он горько усмехнулся: наверное, не раз был уличен в излишнем философствовании. Крестообразно растопыренные руки свел вместе и протянул их матери.
— Настоящие аристократы никогда не вмешиваются в пошлую конкуренцию!.. А зря!.. Потому нас и вычищают отовсюду… Вот!..
Телегин вручил маме свой листок и продолжал бормотать:
— Они вычистили нас, их, соответственно, тоже!.. Славный молодой человек этого еще не понимает, но поймет!..
А «славный молодой человек» уже не думал ни о чем, ни об отце, ни о Телегине — жертвах конкуренции, он ждал, что скажет мать, когда прочтет бумагу. А она поправляла скатерть, на которой как капли крови выделялись следы от варенья, и вдруг сказала об отце:
— Мой муж…
— Ваш супруг тоже принадлежал к клану вычищаемых. Теми, кто приходит позже…
Мама никогда не питала страсти к философствованию, не то что отец, которого, по маминым словам, «эта самая мерлехлюндия и довела!…». Я лично всегда был на стороне папы, в том числе и в любви к «мерлехлюндии». Ненависть матери ко всякого рода философствованию вызывала во мне протест и даже неуважение. Я казался себе умнее и выше!
— Мой муж не оставил Владику ничего…
— Так уж и ничего! А ум?
— …даже записи в паспорте. — Моя мать, как всегда, была безнадежно практична, в то время, как мы с Телегиным думали о большем. — Так что с этой стороны…
— К сожалению, есть и другие стороны бытия! — сказал Игорь Яковлевич, и я решил, что рано или поздно мне нужно знать, что это за «другие стороны»! Я потребовал, чтобы мне наконец показали бумагу, раз она касается меня! Мама вяло сопротивлялась: