Читать «Злой гений Нью-Йорка» онлайн - страница 135

— Тьфу! Самоубийство не нуждается в оправдании. Ницше сделал добровольную смерть настоящим жупелом. «Человек должен гордо умереть, когда не может гордо жить. Смерть при самых отвратительных обстоятельствах не есть смерть свободного человека. Смерть в назначенное время есть смерть труса. Мы не в силах отказаться от своего рождения, но эта ошибка — а иногда это действительно ошибка — может быть исправлена по нашему выбору. Человек, кончающий с собой, совершает достойнейшее из деяний; совершив его, он почти заслуживает права на жизнь». Я запомнил это еще в юности. Ибо «Так говорил Заратустра». Никогда не забывал я этого великолепного постулата.

— У Ницше было много предшественников, воспевавших самоубийство, — добавил Вэнс. — Стоик Зенон оставил нам страстный дифирамб добровольному уходу из жизни. Тацит, Эпиктет, Марк Аврелий, Катон, Кант, Фихте, Дидро, Вольтер и Руссо — все они были апологетами суицида. Шопенгауэр яростно протестовал против того, что в Англии самоубийство считалось преступлением. И все же я думаю, что вряд ли стоит распространяться об этом понятии. Это слишком личное, чтобы делать его предметом академических дискуссий.

Профессор грустно согласился:

— Никому не дано знать, что творится в самых темных уголках человеческой души.

Во время всего разговора Маркхэм становился все нетерпеливее, Хит, в начале строгий и бдительный, начал расслабляться. Мне казалось, что Вэнс не добился ни малейшего успеха, более того, я заключил, что план Вэнса заманить Арнессона в ловушку полностью провалился. Однако он не выглядел побежденным и вел себя так, будто доволен ходом событий. Но я заметил, что, несмотря на кажущееся спокойствие, он был напряжен до предела и в любой момент был готов к броску. Мне стало интересно, чем же закончится это ужасное собрание.

Развязка наступила быстро. После реплики профессора воцарилось короткое молчание. Затем заговорил Арнессон:

— Мистер Вэнс, вы утверждаете, что знаете, кто есть Епископ. Если это так, к чему все эти разговоры?

— Спешки особой не было, — ответил Вэнс почти небрежно. — Мы надеялись увязать кое-какие детали — вы же знаете, все присяжные такие въедливые… Кстати, вино великолепное.

— Вино?.. Ах, да…

Арнессон взглянул на наши бокалы, а затем с укоризной посмотрел на профессора:

— С каких это пор я сделался трезвенником, сэр?

Диллар несказанно удивился и встал, помедлив самую малость:

— Извини, Сигурд. Мне и в голову не пришло… Ты ведь никогда не пьешь днем.

Он подошел к буфету, наполнил еще один бокал и нетвердой рукой поставил его перед Арнессоном. Затем он освежил и наши бокалы.

Не успел профессор сесть, как Вэнс издал крик восхищения. Он привстал из-за стола и подался чуть вперед, впившись удивленным взглядом в каминную доску в другом конце комнаты.

— Вот это да! А я-то раньше и не заметил… Потрясающе!

Все произошло так внезапно и неожиданно и атмосфера была столь напряженной, что мы невольно обернулись и посмотрели туда же, куда и он.

— Гравюра Челлини! — воскликнул он. — Нимфа Фонтенбло! Я видел ее бронзовую пару в Лувре…