Читать «Хрома. Книга о цвете» онлайн - страница 14

По мере того как черный неуклонно слабеет, цвет постепенно изменяется к зеленому и под конец становится желтым… а другие растения краснеют, когда созревают.

Аристотель использует зеленый лук-порей, белеющий от недостатка солнца, чтобы подтвердить свою теорию о том, что цвет создается солнечными лучами. Трактат «О цветах» – короткий, и Плиний заканчивает его еще до того, как гроза со вспышками молний и раскатами грома уходит и наступает внезапная тишина, которую нарушает только смех его молодых рабов. Внезапный ливень освежил его сад из тутовых деревьев, смоковниц и аккуратно подстриженных пирамид кипарисов с прямоугольными тенями. Поднимается бриз.

Плиний пишет письмо Квинту Бебию Макру:

Я рад услышать, что внимательное изучение книг моего дяди вызвало у тебя желание иметь их все. В «Естественной истории» заключено многообразие самой природы.

Он говорил, что его дяде был почти не нужен сон, и он посвящал каждую свободную от занятий адвокатской деятельностью минуту своим записям. Он вставал каждый день до рассвета, чтобы встретиться с императором Веспасианом. Он брал с собой в поездки свои записки. Он даже читал книги в банях. Неудивительно, что такой занятой человек был часто погружен в дремоту. Книги с 33-й по 35-ю «Естественной истории» посвящены искусствам скульптуры и живописи. Для Плиния Старшего цель искусства – сбить природу с толку, и больше всего он восхваляет тех, кому это удалось: Зевксиса, который одурачил птиц своими нарисованными вишнями; Апеллеса, нарисовавшего лошадь так, что настоящая лошадь заржала; и Паррасия, нарисовавшего занавес, который одурачил Апеллиса, попросившего отодвинуть его, чтобы увидеть скрытую за ним картину. Искусство достигает совершенства, когда становится отражением природы. Сама природа является здесь судьей.

Но я отклонился от главной темы этой книги – цвета. По этому поводу Плиний говорит так же красноречиво, как и любой античный автор. И не только из-за своего ненасытного любопытства, но и потому, что его работы до краев наполнены его личностью и его предубеждениями. В большинстве поздних книг о цвете этого нет, и потому они остаются бесцветными. Плиний говорит: «…в старые добрые времена живопись была искусством». Живопись в Риме выродилась в зрелище. У Нерона был портрет размером с половину футбольного поля, и он спрятал искусство, которое всегда должно оставаться публичным, в гигантской темнице своего Золотого Дома. Все пошло неправильно, и причиной тому – неограниченное богатство. Если императоры были расточительны, то вельможи оказались еще хуже. Август облек общественные монументы в мрамор, чем вызвал ненасытную страсть к этому камню. Природу изнасиловали. Шахты разрушили и изуродовали лица живых богов, горы были повалены, а течение рек изменено в драке за драгоценные камни и металлы. С нашим веком не все в порядке. Только посмотрите – у Друсилиана Ротундия, раба императора Клавдия, была тарелка, украшенная серебром, весом в 500 фунтов и восемь тарелок поменьше весом 250 фунтов каждая. Сколько людей требовалось, чтобы поднять их, и кто мог ими пользоваться? Роскошь частных домов оскорбляет храмы. Колонны из дорогого африканского мрамора волокут по улицам, чтобы сделать себе гостиную – отвратительный контраст с простой терракотой былых святынь. Вес этих колонн разрушил канализационную систему.