Читать «Хрома. Книга о цвете» онлайн - страница 12

Февральским морозным утром мы ехали на север на поезде из Юстона среди ландшафтов, к которым приложил руку Мороз. Леса, поля и изгороди. Слепящий кристаллический белый, словно вытравленный на фоне голубого неба. Иней мерцал белее снега на каждом листе и прутике, на замерзшей траве. Безжизненный белый. Нереальные холмы и долины. Я только однажды видел такое в жизни, а не на открытках. Лучи февральского солнца ярче, чем во время летнего солнцестояния, плавили кристаллы, и к тому времени, когда мы доехали до Манчестера, это стало уже всего лишь воспоминанием. Невозможно описать то, что мы видели, это все равно что пытаться описать лик Божий.

Снежная буря на севере, рев ослепительно-белых полярных медведей.

Тень – королева цвета

Я ищу Miracoli и Memorabilia, как Плиний Старший в «Естественной истории». Чем дальше отстоит от нас цвет во времени и пространстве, тем ярче он горит. Золотые воспоминания. Не золото обручальных колец на Хай-Стрит-Ратнерс, а философское золото, что сияет внутренним светом подобно драгоценным камням в «Апокалипсисе». Изумруд, Рубин, Гиацинт, Халцедон, Яшма. Цвет драгоценен, как и камни. И даже более – ведь в отличие от самоцветов им нельзя обладать. Цвет выскальзывает и утекает между пальцев. Его нельзя запереть в ларец, потому что в темноте он исчезает.

В своей «Естественной истории» Плиний определенно утверждает, что Luxuria – это враг. Это было время – задолго, задолго до того, как люди стали носить золотые кольца, до того, как они воздвигли себе статуи из драгоценных металлов. Время, когда мать-природу еще не ограбили и не отобрали у нее желтый, и синий, и киноварь, хотя природа могла бы постоять за себя в борьбе с людьми, отравляя их не только растительными и животными ядами, но и цветом. Плиний говорит, что художники надевали маски из пузыря, чтобы защититься от пыли киновари, когда красили статую Юпитера. Он говорит, этот вопрос надо бы рассмотреть подробнее.

Переведем стрелки часов на 400 лет назад.

Первой была книга Аристотеля «О цветах». В том самом году, когда целовавший мальчиков Александр умер, в 323-м до н. э., Аристотель преподавал в Афинах. В следующем году он умер на своей вилле на Халкисе, куда удалился от политической суеты, оставив свою школу на попечение Феофраста.

Аристотель так начинает свою книгу:

Простые цвета те, что неотделимы от стихий: земли, воздуха, воды и огня. Воздух и вода сами по себе по природе белы, в то время как огонь и солнце – золотые. Земля хотя по природе и бела, но вследствие проникновения в нее окрашивающих веществ бывает многоцветной. Это становится очевидным, когда мы рассматриваем пепел, потому что он белеет от влажности, когда из него выгорели все краски.

Западный разум попал в ловушку теорий Аристотеля на 2000 лет, пока Возрождение не начало отпирать двери. Мудрость Аристотеля цитировалась, цитировались цитаты, снова и снова. Никто не пытался сжечь землю, чтобы убедиться, станет ли она белой, никто не пытался извлекать цвета из стихий. Ибо Аристотель был светом… «И темнота наступает вслед за исчезновением света». Пока Леонардо не перевернул это утверждение и свет не наступил вслед за исчезновением темноты.